Ракки, наверное, ещё бы долго возмущался и проклинал того типа на границе, если бы я не прервал его монолог.
- Ой, что-то я отвлекся. Ну так вот, везу я однажды в очередной раз шишаг, и, как обычно, на границе меня затормозил пограничник, проверил документы, пересчитал ящики... И вдруг случилось то, чего обычно никогда не было. Он решил проверить мои товары! Ну ладно, обычно если и откроют, то один, другой, а тут, представляешь, открыл все до одного! Ну и до магического добрался, гад! И знаешь, что самое интересное?
Я отрицательно покачал головой.
- Самое интересное, - повторил он, - что я никак не мог подкупить его. Ну, ни в какую!! Честный. Всякое, конечно, бывало, но чтоб такое... Да у меня после встречи с честным пограничником новая татуировка появилась, потому как такой опыт является уникальным!!
- А может ты мало предлагал?
В ответ Насылракк только усмехнулся.
- Ладно хоть "вниз" не посадили, а то бы совсем... плохо было, - задумчиво проговорил мой собеседник. - Хорошо, что начальник тюрьмы оказался не такой добропорядочный.
- "Вниз"? - последовал ЕЩЁ один вопрос с моей стороны.
- Ну да, это такая камера, куда сажают самых провинившихся, или тех, кто просто не хочет выдавать нужные правительству сведения или лишние в его кармане деньги. Там их пытают, как мне рассказывали, с особым пристрастием, пока бедолага не отдаст того, что от него просят или пока концы не отдаст. Неужели, ты не слышал, сегодня с утра кого-то пытали?
- Слышал, ещё как слышал, - нервно сглотнул я.
И тут в правом углу снова появилась дверь уборной. Три раза в день и, как я сумел подсчитать, два раза ночью, в нашей камере появлялась небольшая дверь, которая вела в своеобразную ванную комнату. Ракки по-русски называл её уборной, но, с моей лёгкой руки, мы стали звать её WC. Время её пребывания в нашей камере было довольно ограничено, его едва хватало на то, чтобы нам вдвоём, по очереди, справить там все свои дела. Принимать душ успевал только один Ракки. Я так и не рискнул опробовать, что же будет, если я останусь там дольше положенного времени. Да и сосед сказал, что лучше там не задерживаться. Поэтому, когда дверь появилась, джинн быстренько туда шмыгнул, оставив меня дожидаться своей очереди.
Но сходить в WC мне в этот раз было не суждено.
Большая дверь камеры резко исчезла, и в дверном проёме показались трое стражников с собачьими мордами и с копьями наперевес, их возглавлял огромный жирный дядька (правда, в человеческом виде) в нелепом костюмчике. Одно его лицо едва умещалось в дверном проёме. Почему-то мне казалось, что этот визит не предвещает ничего хорошего.
Подергивая истрёпанную бородёнку, толстяк указал на меня жирным, как сарделька пальцем (фу, какое бескультурье), и что-то сказал своему эскорту. Голос у толстяка был, на удивление, противным и писклявым, совсем не соответствующим такой... колоритной внешности.
Протиснувшись между дверным проёмом и начальником, ко мне двинулся один из стражей. Вспоминая свою прошлую встречу с пёсиками, я в испуге дернулся назад, уронив стул, на котором до этого сидел, и стал медленно отступать к стене. Стражник пёр на меня с уверенностью танка до тех пор, пока у меня совсем не осталось места для отступления.
В моём живом воображении всё ещё плавали явственные и красочные картинки хитроумных и болезненных пыток, от чего сердце начало предательски сжиматься.
Блин, блин, блин! Что же делать?! Ведь наверняка сегодня мне не отделаться простой беседой!
Мощная рука стража опустилась на моё плечо и больно сдавила его, увлекая за собой. Я отчаянно пытался сбросить с себя неприятельские тиски, но за жалкие попытки спастись был награждён смачным ударом под дых. Бухнувшись на колени, заходясь в кашле и борясь с болью, я испытал смутное чувство обиды и досады из-за того, что меня так легко удалось обезвредить. В голове вихрем проносились мысли о том, что всё это нелепо. Нелепо и глупо! Странный мир, стражники с собачьими мордами, камера, джинн. Я не могу, не должен... здесь умирать?!? Этого просто не может быть! Или всё-таки может? Терять нечего, я так просто не сдамся!
Я всё ещё был на коленях, а противный тип тащил меня за плечо к выходу. С яростным желанием испортить им напоследок "тусовку" я изо всех сил дёрнул двумя руками коврик в виде рыбы. Дешёвый киношный трюк сработал, и мой неприятель, потеряв равновесие, неуклюже шлёпнулся на пол. Не теряя времени, я схватил первое, что попалось под руку, это был стул, и с диким криком опустил его на собачью голову. Кажется, после этого, одним из моих противников стало меньше, но двое оставшихся кинулись на меня со звериным рыком. Метнувшись в сторону, я изо всех сил дёрнул ножку стола, и мой выпад снова увенчался успехом, так как стражники получили столешницей по мордам. А дальше мне не повезло, потому что реакция у зверюг была хорошая, а мебели под рукой больше не оказалось. Они вытащили меня из-за перевёрнутого стола, повалили на пол и стали откровенно пинать. Эх, жаль, что я не какой-нибудь Джекки Чан! Страшно представить, чем бы всё это кончилось, если бы джинн не вышел из туалета и не закричал что-то на своём языке.
Уж не знаю, чего он им там крикнул, но, и собаки, и их жирный начальник замерли на месте, и, с каким то нервным удивлением, уставились на моего соседа. Толстяк быстро и противно затараторил, на что Насылракк ему снова что-то возразил, после чего маленькие свинячьи глазки начальника стали вдруг расширяться, расширяться, и, скорее всего, просто вылезли бы из орбит, если бы он вовремя не взял себя в руки. Его лицо стало менять цвет с пурпурного на более светлый.
Вот уж не знаю, что его так испугало, но по мановению руки стражники отступили. Толстяк ещё сильнее побелел, когда увидел, как я выгляжу, после того, как меня прекратили избивать. Да на мне просто живого места не осталось! Он вновь посмотрел на джинна, тот сказал ему ещё несколько слов, после которых начальник чуть в обморок не упал, но опять же, взяв себя в руки, щёлкнул пальцами и меня довольно бережно уложили на кровать. Все, включая толстяка, быстро испарились тем же путём, что и вошли. Я снова остался наедине с Ракки.
Я ощущал себя просто ужасно: весь я был покрыт синяками и ссадинами, у меня была рассечена бровь, разбита губа, а из носа струилась кровь. Я попытался сесть на кровати, правда, получилось как-то фигово, и прийти в себя после такой нехилой заварушки. Я с трудом держался, чтобы не потерять сознание, которое так и норовило ускользнуть от меня. Ох, кажется, они мне рёбра сломали.
Но всё это были мелочи, по сравнению с тем, что стало теперь с моей любимой футболкой. Почти вся она была заляпана кровью, а кое-где зияли дыры.
