– Да, я узнал вас по фотографиям в личных делах, – сказал Хории. – А это полковник Суми, мой замполит и начальник штаба.
Суми сердито покосился на адмирала, но тот не обратил на это внимания.
– Подполковник Верещагин, – спросил он, – как вы оцениваете здешнюю военную ситуацию в настоящее время?
– Как я пытался дать понять в моем втором рапорте, активное сопротивление прекращено. Большая часть населения поддерживает местное правительство, однако в подполье все еще действуют несколько террористических организаций. Самая опасная из них – многотысячная организация, именующая себя Африканерским движением сопротивления. По-моему, это название использует уже третья по счету группировка. Она хорошо организована и вооружена. – Верещагин улыбнулся, глядя на бесстрастное лицо Суми. – Ее члены вчера пытались подложить бомбу в автомобиль.
– Ваши люди проникли в ее ряды? – осведомился Суми.
– В определенной степени, – ответил Верещагин.
– Мне нужны их имена.
– Это будет трудновато, – спокойно произнес Верещагин. – Никто из наших связных не знает, что работает на имперское правительство.
– Уверен, что мы сможем обсудить детали обеспечения безопасности несколько позже, – вмешался Хории. – Как насчет других террористических движений?
– Африканерский Орден был тайным обществом, фактически возбудившим мятеж. Мы нанесли им серьезный урон, и сейчас они перестраивают организацию, выжидая лучших времен. У них вполне может быть припрятано ядерное оружие.
Сидевший рядом с полковником Суми капитан Янагита заметно побледнел.
– Две небольшие антиимперские организации действуют на ковбойской территории, – продолжал Верещагин. – Так что тайная война здесь еще не выиграна, хотя и подходит, к концу.
– А как насчет политической ситуации? – вежливо поинтересовался Хории.
– В прошлом году как исполняющий обязанности командующего оперативной группой я одобрил полное самоуправление на планете в соответствии с резолюцией по этому поводу Опекунского совета. – Верещагин сохранял полное спокойствие, равнодушно игнорируя тот факт, что самоуправление никогда не гарантировалось планете с неяпонским населением.
Это было слишком для планетарного директора
«ЮСС» Мацудаиры.
– Поступая так, вы превысили свои полномочия! —
прошипел он.
– Возможно, будучи нашим гостем, Мацудаира-сан, вы бы хотели, чтобы мы сделали короткий перерыв? – осведомился Хории, явно наслаждаясь ситуацией.
– Нет, достопочтенный адмирал, – угрюмо отозвался Мацудаира.
– Я запросил мнение министерства колоний на этот счет, – сообщил Верещагин, – и жду ответа через три-четыре дня. В настоящее время Юнионистская партия доктора Альберта Бейерса надежно контролирует центральное правительство. Доктор Бейерс проявлял готовность к сотрудничеству в большинстве вопросов и смог побудить к этому свою партию. Прочие политические партии занимают хотя и вялую, но антиимперскую позицию.
– А как же партия Новых предзнаменований? – резко осведомился Суми.
– Эта партия существует только потому, что я продолжаю ее финансировать. Местные жители обычно именуют ее партией «Kafferboetie» – в переводе это означает «Черные братья» и не является комплиментом.
– А если бы я решил аннулировать ваши гарантии самоуправления и распустить местное правительство? – прямо спросил Хории, глядя на Суми.
– Тогда вам в лучшем случае придется установить прямое военное правление. Если доктор Бейерс отойдет от политики, то президентом почти наверняка будет избран Христос Клаассен, а его партия Реформированных националистов, возможно, получит большинство в Ассамблее. Хеэр Клаассен – бывший мятежник, хотя и реформированный, и куда более умеренный, чем многие его приверженцы. Я бы не рекомендовал вам восстанавливать привилегии «Юнайтед-Стил стандард». В этом случае и африканеры и ковбои резко усилят политическую активность.
– Вы согласны с этими заявлениями, майор Харьяло? – официальным тоном задал вопрос Хории.
– Да, – коротко ответил Харьяло; его ноздри слегка дрогнули.
– А вы, подполковник Эбиль?
– Наш прежний командир, адмирал Ли, хотя и был блестящим офицером, неважно разбирался в людях – это самое деликатное определение того, что из-за него всех нас едва не поубивали, – высказался Эбиль. – И африканеры и ковбои смертельно ненавидят «ЮСС». – Он указал на Верещагина. – Антон – чека, предохраняющая гранату от взрыва, так что лучше поберегите его.
– Разумеется, я подам в отставку, если вы этого желаете и если имперское правительство не одобряет мои действия, – вежливо добавил Верещагин.
Хории погладил подбородок, внимательно глядя на Эбиля и Харьяло.
– Мы должны изучить ситуацию и обдумать ваши советы, прежде чем предпринимать решительные действия. Я ценю вашу службу, подполковник Верещагин, и просил бы вас не подавать в отставку. Вы займете место в моем штабе.
– Благодарю вас, сэр. – Наблюдая краем глаза за Су-ми, Верещагин видел, что тот вот-вот выйдет из себя.
Обсуждая вопросы размещения прибывших войск, они проговорили еще несколько часов. И только перед самым уходом Верещагин спросил Хории:
– Как поживает лейтенант Мидзогути?
Хории подал знак Янагите, который ответил:
– Он был уволен из армии и ведет весьма деятельную жизнь в своем родном городе.
– А его глаза? – осведомился Верещагин.
– К сожалению, его зрительные нервы не поддались восстановительной терапии.
Верещагин кивнул. Вскоре он вышел из здания вместе с Эбилем и Харьяло.
– Мне на какой-то момент показалось, что ты знаешь этого адмирала, – заметил Харьяло, когда они шли к машине.
– Да, я узнал его почти сразу же. Он служил лейтенантом на Кикладе, в 3-м гвардейском батальоне. А сейчас он на верную дюжину лет старше меня из-за сдвига во времени.
Харьяло удивленно посмотрел на него.
– 3-й гвардейский… Разве его не полностью уничтожили?
– Фактически да. Хории был одним из немногих, кто выжил.
Харьяло бросил взгляд через плечо.
– С Хории, возможно, удастся поладить, но у Суми явно спеси больше, чем ума, – вздохнул он.
– Как у большинства «черноногих», – вставил Эбиль.
Когда они отъехали, Верещагин обратился к Харьяло:
– Матти, тебе ничего не показалось странным? Харьяло немного подумал.
– Кое-что показалось. Все офицеры, которых мы видели, были японцами.
– Черт возьми, а ведь ты прав! – воскликнул Эбиль.
– Еще десять лет назад сорок процентов офицеров, принятых в академии, не были японцами, – Медленно продолжил Верещагин, – а офицеры, отбираемые для службы в колониях, не были японцами в подавляющем большинстве. Любой имеющий связи не захотел бы отстать от своих сокурсников.
