Что самое интересное, Россия активно экспортировала пшеницу, продавая её за золото, а крестьяне в селах, которые её выращивали, голодали из-за отсутствия хлеба. При этом процветала коррупция, огромные деньги тратились на прихоти монаршей семьи и их окружения. В результате страна жила не по средствам и залезала в огромные долги. Александр Дмитриевич Нечволодов – потомственный военный и дворянин, написал трактат, опубликованный в 1906 году, «От разорения к достатку». На это время, по его словам, займы и долги Российской Империи, имеющие гарантии правительства, составили более 50 % всех золотых денежных средств, выпущенных на всем земном шаре. Это подтверждал член Финансового комитета России Шванебах, заявивший, что страна является крупнейшим мировым должником.
И на фоне беспросветной нищеты и скотской жизни большинства рабочих и крестьян, умиравших от голода, эпидемий, надрывавших здоровье на вредных производствах, кучка аристократов и фабрикантов наслаждалась роскошной жизнью, кутила в ресторанах, ездила по Лондонам и Парижам, устраивала балы в своих имениях. Жизни и смерти черни благородных господ не интересовали.
Я всю жизнь интересовался историей и много разговаривал с людьми в деревнях и городах. Практически всем им советская власть дала шанс на достойную жизнь. Ты правильно всё сказал. Большевики ликвидировали безграмотность, построили больницы, спортивные секции, библиотеки, дали возможность трудиться и достойно жить большинству народа. Конечно, это произошло не сразу. Гражданская война, засухи, борьба с кулаками и вредителями, Великая Отечественная – приходилось терпеть и трудиться, ради будущего. Но люди видели, что для них делается, верили, жили мечтой и поэтому преодолевали любые трудности. И Сталин, как бы его не ругали такие гниды, как Никитка, сумел восстановить страну после Гражданской, создать передовую промышленность, выиграть войну с фашистами. Он великий человек, хоть и не без недостатков. Но у кого их нет? Все мы люди. Вот поэтому, я не мог спокойно видеть, как этот плешивый жирный Никитка воюет с тем, кому при жизни в глаза глянуть боялся. И страна эта, со всеми её достоинствами и недостатками – моя Родина. Я воевал за неё в Великую Отечественную, и сейчас без колебаний возьмусь за оружие. Хоть силы и здоровье уже не те.
– Согласен, Иван Дмитриевич, полностью и со всем, – горячо поддержал Березина я. – Тоже так думаю. Поэтому, мы с дедом и не могли сидеть сложа руки. И сейчас все решается, кто победит, мы или они. Вам придется завтра важное дело сделать. Промедление смерти подобно.
26-27 декабря 1978 года
Какое дело? – старик остался невозмутимым, но внутренне напрягся. Он чуть подобрался, глаза стали настороженными и внимательными.
– Знаете, я долго думал, когда к вам на автобусе ехал, – признался я. – После гибели деда хотелось плюнуть на всё и открыть охотничий сезон. Начать с Андропова. Завалить этого оборотня очкастого. Уверен, это его люди ломились ночью к деду. Так хотелось его шлепнуть, что аж челюсти сводило от ненависти. Но это было бы безответственно. Что бы я этим добился? Ничего.
Я вам сейчас очень интересную вещь расскажу. Когда стало модным переобуваться и ругать «проклятых коммунистов», очень много мастистых и уважаемых в прошлом деятелей культуры и искусства, партийных работников, моментально перекрасились и стали поливать дерьмом социализм, коммунистов и Советский Союз. Сначала робко, а потом, увидев, что никакого наказания нет, всё смелее и смелее. А когда СССР распался, они вообще разливались соловьями, наперебой рассказывали, как их бедных гнобили и унижали в этой страшной «тоталитарной стране», и как они её ненавидели и уничтожали «изнутри». Преподаватель марксизма-ленинизма Геннадий Бурбулис, делегат двух съездов КПСС и начальник управления спецпропаганды Дмитрий Волкогонов, сатирик Александр Иванов, режиссер Эльдар Рязанов, недавний член ЦК КПСС и Политбюро Александр Яковлев. Им было несть числа. Только одиночки осмеливались возражать и их голоса тонули в общем хоре плевков и ругательств. И знаете, что самое интересное? При Союзе все эти деятели жили отлично, как сыр в масле катались. На телевидении выступали, путевки на курорты первыми получали, дачи строили, спецпайки имели, квартиры роскошные им государство выдавало. И с упоением славили коммунизм. А когда политический вектор сменился, с такой же горячностью стали его клеймить.
Ну застрелил бы я Андропова, и ещё пару десятков оборотней? И что бы это изменило? По большому счёту ничего. На смену этим предателям, пришли бы другие поменьше. Имя им легион. Чтобы страну сохранить, нужно её менять. Задать новый импульс развития, как следует встряхнуть общество, показать новые ориентиры. Провести реформы, не идиотские как у Горбачева, а необходимые и полезные для народа. А для этого нужно власть взять. В общем остыл я немного и решил действовать так, как мы с Константином Николаевичем и наметили.
– Правильно решил, – одобрил Иван Дмитриевич. – Периодически я встречаюсь с боевыми друзьями. Общаемся, вспоминаем войну, разговариваем о прошлом и настоящем. Иногда с глазу на глаз много интересного слышу. И об Андропове тоже.
Березин сделал паузу, ухмыльнулся и продолжил:
– Один мой товарищ ещё по СМЕРШ, пересекался с Юрием во время войны. Отзывался о нём негативно. Говорил, умный, но себе на уме и очень трусливый. Многие коммунисты, даже больные и с большими семьями, рвались на фронт. Андропов, наоборот, спрятался за номенклатурную бронь, прикрывался женой, недавно родившимся ребенком, и остался в тылу. В 1943 организовывал партизанское движение в городе Сенеже. Сам линию фронта не переходил, но медальку «Партизану Великой Отечественной войны» 1-ой степени себе выбил. Отношение к нему у настоящих фронтовиков, воевавших в Карело-Финской ССР, было брезгливым. Моему товарищу однополчане рассказывали, что когда финские войска при поддержке частей верхмата начали неожиданное наступление, Юрий Владимирович бежал впереди паровоза, задрав пятки. И что самое интересное так резво и энергично, словно у него моментально выздоровели больные почки, и появилось богатырское здоровье. А партизанский отряд, оставшийся прикрывать его отход, был уничтожен. Весь. Я не поручусь, что это правда. На войне много баек ходило, и преувеличить некоторые бойцы любили. Но с учётом всего, что я об Андропове слышал от своих друзей, охотно в это поверю. Так вот, продолжая свою мысль, хотел бы сказать, что Юра, как и всякий трус, в первую очередь озаботился своей охраной. А сейчас, когда за него принялся Ивашутин, тем более. Понятно, что Петр Иванович не будет на него покушаться. Но трус, всегда остается трусом. И себя любимого будет защищать. Думаю, у тебя слишком мало шансов завалить председателя КГБ. А вот погибнуть, попасть к ним в лапы и завалить всё дело, очень много. Ты правильно сделал, что передумал. Что намереваешься делать?
– Мой дед – Константин Николаевич несколько разных вариантов отхода в случае серьезных проблем предусмотрел. Поездка к вам – только один из них, на крайний случай. О вас никто не знает. Вообще никто. Но он также телефон оставил для срочных контактов с согласия Ивашутина. Туда надо позвонить и попросить передать привет Сергею Ивановичу от Аркадия Владимировича. А потом перезвонить через пару часиков. На проводе уже должен быть мой знакомый – капитан ГРУ. Вот с ним и нужно договориться о встрече. Что делать дальше, я скажу после встречи. Уверен, и для вас дело найдется.
– Где встречаться думаешь? – поинтересовался Иван Дмитриевич.
– Не знаю, – вздохнул я. – После бойни на пустыре, у КГБ возникло ко мне очень много вопросов. У МВД это дело расследовать не будет. Не их компетенция. Но милиционеров могут использовать для моего поиска. Разошлют мои фото и ориентировки по отделениям под каким-то предлогом. Например, что ищут свидетеля по какому-то делу или пропавшего школьника. Этого исключать нельзя. А ещё и ЦРУ, после смерти своих агентов будет на ушах стоять. В общем, куда не кинь, всюду клин. Поэтому не хочется светиться в людных местах. Слишком много поставлено на кон, чтобы из-за случайного опознания загреметь в лапы к ментам, а потом и к гебешникам. Может, вы что-то подскажете с учетом своего опыта?
