Не очень комфортно для стариков, но, по крайней мере, не замёрзнешь. Вот еды там никакой, разве что чай да сахар. Кофе домой увозили, чтобы не отсыревал. А чай так и оставляли в большой железной банке, почему-то ему ничего за зиму не делалось. Как стали оставлять в железном гараже вещи, так отсыревать и ржаветь перестало. В нашем щитовом домике раньше приходилось по весне сушить во дворе, а металлическое от ржавчины очищать. А то и просто выкидывать раньше времени. Эх, кажется, как давно это было, а всего-то в прошлом сезоне…
Вздохнул и подумал, что родители там хоть сколько-то смогут переждать опасность. Может, и соседи помогут, там ведь кто-то и зимой обитает, курочек держит. Хотя сейчас соседи не самые желанные гости, только там ведь и колония рядом, все же охрана, вооружённые люди. И посторонних внутри не пустят, тем более, таких ненормальных. Ещё припомнил отцовского товарища, соседа по даче. Раньше в УИН служил, как и мой сосед по дому, с четвертого этажа. Может, не забудут ветерана, все же звание высокое? Если помогут ему выбраться, может и, моих, заодно, с собой прихватят? Так невольно успокаивал себя и понимал, что сделать ничего не могу, даже позвонить в «дежурку» колонии.
Похоже, таблетки, что прописаны, содержали снотворное. Вскоре начал засыпать, успев подумать о Веронике, о брате, о дочке, о Светлане, снова о родителях, снова о Веронике… Только о том, что творится за окнами, старался не думать… Но все равно, мысли перепутанные и тревожные. Сильно надеялся, что мои близкие и дорогие мне люди в безопасности, но эта надежда словно уплывала дальше и дальше…
Глава 05. «Чип и Дэйл спешат на помощь!» 09–10.04.2008, ночь. Больница, отделение реанимации.
Утро началось с того, что рокот машин заставил вибрировать пол. Кот, лежащий под боком, встрепенулся, и метнулся с койки на кафель, напряженно застыв на полпути к окну. Уши прижаты, лапы полусогнуты, смотрит на стекло, которое вибрирует в такт моторам. Какой уж тут сон, медленно поднялся с койки, на всякий случай, держась одной рукой за спинки коек, подошёл к окну. Помня вчерашнее, выглянул без спешки, готовый спрятаться. Как быстро запоминаешь горький опыт, не хочется получить шальную пулю. Да тот же осколок стекла, попавший в лицо, ничуть не лучше. На себе испытать это не так интересно, как смотреть в кино. Но что такое сейчас происходит за окном?
А это оказалось именно то, что подсознательно ожидал это время. По дороге справа, со стороны Флотского спуска, двигалась военная колонна. Впереди тяжёлый бронетранспортёр, из широкой кормы тянутся тёмные облачка выхлопов. Коническая башня на широком корпусе поворачивалась, указывая дырчатым кожухом ствола в стороны. В открытых люках сзади башни виднелись люди в камуфляже, в этот раз, без сомнения, с оружием.
Сзади бэтээра неожиданно пожарная машина, ярко выделяющаяся красным цветом на фоне зелёного броневика. Еще больше контрастировала алюминиевая, судя по виду, лестница на «пожарке». Дальше разглядел тяжёлый армейский грузовик с брезентовым тентом на кузове. Издалека не разобрал, «Урал» или ЗИЛ, но, скорее, «Урал», уж слишком велик, но точно не «КамАЗ». Броневик приблизился почти к входу в больницу, разглядел, что у двоих солдат в руках пулемёты. Это легко понять по зелёным коробочкам снизу ствольных коробок. Уж ПКМ даже с такого расстояния не узнать невозможно, тем более, мне.
Почему-то не удивился, что и на лестнице «пожарки» размещались стрелки. И совсем не удивился тому, что лестница наполовину развернута. Так и ехали, словно древние рыцари, штурмующие крепость. Подумал было, как же не перевернутся в движении, но, видимо, мастер за рулём, и вообще, они знают, что делают. Не об этом надо сейчас думать, других забот хватает. Кроме солдат в камуфляже, на лестнице видны и пожарные бойцы в брезентовых «боёвках» и больших белых пластиковых шлемах. Тоже с оружием, похоже, дело дошло до того, что вооружают любого, кто ходит в форме.
Что теперь делать, начать махать в окно? А вдруг опять стрелять начнут, не представляю, какие у них инструкции на такой случай. Но как тогда военные узнают, что здесь, живой и здоровый. Ну, относительно здоровый, в смысле, не сумасшедший и не людоед. Так же осторожно отодвинулся от окна, чтобы не видели с улицы, и лихорадочно озирал палату, соображая, что же может выручить?
Бэтээр прогрохотал еще вперёд, по дороге к мосту, и после перегазовки его рев затих, дизелем продолжал глухо ворчать на холостом ходу. Не выдержал, снова выглянул, видно только корму броневика со здоровыми выхлопными трубами, откуда выбивались завитки дыма. Внезапно навалилась слабость, то ли болезнь, то ли волнение, в голове стучит: «Что делать, что делать, так же что делать»?
Взгляд замер на стойке капельницы. «А что, если…» Слабость еще не отпускает, но зацепил с ближайшей койки подушку. Стянул с неё наволочку, цепляясь за спинки кровати, доковылял до стойки капельницы, накинул на «рога». Потом с получившимся «чучелком» вернулся к окну, стараясь не слишком светиться. Поставил эту «придумку» перед окном, на рогах, куда вставляли бутылочки с лекарствами и вешали пакеты, наволочка повисла, как пиджак на плечиках. Наверное, издалека можно подумать, это человек в больничном халате смотрит в окно. Неважно, что здесь, в больнице ходили в разноцветных халатах. Тем, кто внизу, не до таких тонкостей.
Вопреки ожиданию, никто стрелять в появившуюся в окошке фигуру не стал. Может, сам себя перепугал? Снизу снова взревел мотор, раздался скрежет железа. Не стал смотреть, что же там такое, наверное, броневик раздвигает брошенные на дороге машины, сталкивает в сторону. Или же ломает ограду больницы, что же ещё означают эти скрежет и рёв двигателя. Снова раздался железный звук, но теперь другого тона, больше похожий на скрип. Потом приглушенный шум, слабый удар, который едва почувствовал. Словно уронили на землю что-то тяжёлое, но не слишком. Неужели это ограду вокруг больницы повалили, чтобы открыть проезд «пожарке» поближе к стенам? Значит, спасателей дождался?
Только после этого раздалась выстрелы. Стреляли и одиночными, и очереди раздавались, уже не понять, где пулемёты, где автоматы. Показалось, что слышу свист рикошета и звон осыпающихся стекол. Даже с закрытым окном этот грохот различим. Да, не показалось, ребята «работают» серьёзно. Только вот по кому такой плотный огонь? Неужели по этим сумасшедшим вампирам, неужели настолько опасны? И еще подумал не к месту, что нашел точное слово для них, ведь эти твари так кровь любят.
Не довелось попасть на войну, обошлось, но, судя по фильмам, это напоминает Грозный 94-го года, или «Чёрный Ястреб» в Сомали. Хорошо, эта «война» внизу так и не коснулась моего окна, чему только рад. Похоже, «приманка» сработала, и спасатели думают, что здесь живой человек. Хотя как отличить маньяка в белом халате от нормального больного?
Стрельба длилось минут пятнадцать, как показалось. Хотя мог ошибаться, часов на руке нет, а посмотреть на циферблат в «сестринской» как-то не догадался. Да и какая разница, лишь бы стреляли по делу. Грохот неожиданно окончился, в резко наступившей тишине раздался усиленный мегафоном зычный голос.
«Граждане больные, те, кто остался живой и невредимый! Просьба обозначить своё местонахождение любым доступным способом. Стрелять не станем, можете выглянуть в окна!»
Грохот мегафона раздавался минут пять, сам уже стоял у окна и махал рукой. Слабость куда-то отошла, эйфория перед близким освобождением придавала силы. Разговор не прекращался, словно это записано на плёнку магнитофона. Меня уже успели увидеть и помахать в ответ. Можно представить, что почувствовал в этот момент, снова словно летал…
Внизу, во дворе, прямо на дорожке у больничного крыльца, стояла пожарная машина, выставив сзади кузова опоры. Пожарные, выпустив полностью лестницу, наводили её на верхний этаж. Начали с дальнего от меня, правого крыла, постепенно, окно за окном, забирали оттуда больных и персонал. Отличить одних от других несложно, по одежде.
