красному. Совсем не понравилось. Он подошёл к жёлтому и начал что-то ему втолковывать, то и дело поднося к его носу кулак. Жёлтый морщился, но ничего не говорил, то ли просто не желая спорить, то ли понимая, что товарищ прав. Я же, передохнув пару минут, подошёл к третьей кадке и наполнил и её. После чего, изображая огромную усталость, снова поплёлся на циновку.
Супруга жёлтого всё это время смотрела на кадки, как кошка на бесхозную банку сметаны. Девочки — те и вовсе сидели тише воды, ниже травы. То ли не смели поверить происходящему, то ли были крепко научены своим папой не влезать в дела взрослых без разрешения.
Жёлтый же, довольно хлопнув в ладоши, ушёл в другую комнату. Вернулся он оттуда с большим зелёным яблоком, которое и протягивал мне. Я же покачал головой и отвернулся. Жёлтый недоумевающе посмотрел было на меня, но в этот момент его окликнул красный, явно рассказывая утреннюю историю с бананом. Жёлтый понимающе кивнул и, мягко взяв меня за руку, повёл в соседнюю комнату. Там он указал на постель, которую я, ощущавший уже нешуточную усталость, с радостью занял. Только вот в голову мне пришла крайне своевременная мысль.
Стянув с себя сапоги, я выразительно посмотрел на хозяина, немного угрожающе пошипел и, прижав обувь к себе, свернулся калачиком. Жёлтый, конечно, недовольно поджал губы, явно не испытывая радость от того, что в явно его собственную постель чужак вот так кладёт сапоги, но всё же возражать не стал. Как видно, красный рассказал ему не только про банан, но и то, при каких обстоятельствах этот самый банан был мне предложен. Я же, поспавший у красного от силы часа четыре, снова провалился в глубокий сон…
Глава 1.5
Глава 5. Дворец.
Когда я проснулся, то меня уже ждала тарелка с мясом рядом с постелью. Не став откладывать сие дело в долгий ящик, я приступил к еде. В отличие от дома красного, здесь к мясу не добавили ни соли, ни специй. Впрочем, нельзя было по одному только этому жесту судить о скупости хозяев. Их жилище явно было беднее, чем у красного, и, возможно, они сами не могли себе позволить специи. А, может, не употребляют их сознательно, чтобы лишний раз жажду не провоцировать.
Отставив тарелку и обувшись, я вышел в гостевую комнату. Там жёлтый и красный сидели в креслах напротив друг друга, опустив ноги в тазики с песком, и играли в какую-то игру на небольшом столике. Игра была немного похожа на шахматы, но именно что немного. Доска представляла собой внушительную, едва ли не метр на метр площадь, которая была размечена правильными шестиугольниками. Как я помнил из когда-то родных, заигранных до дыр третьих героев меча и магии, такие поля назывались гексами. Всего их было сто, то есть десять на десять. И ни одна фигура не походила на шахматную. Так, одна из фигурок представляла собой птицу, похожую на орла или сокола. Вторая — фигура в плаще. Третья — священник с кадилом. Четвёртая — грифон.
Само поле тоже не было пустым. На некоторых полях лежали фишки, красные, жёлтые, зелёные и синие. Кроме того, рядом с полем лежали две игральные кости, чёрная и белая, только граней на них было не шесть, а больше, десять или даже двенадцать. Демоны, увидев меня, благосклонно кивнули, после чего жёлтый скомандовал жене, и та тотчас принесла мне табурет. Благодарно кивнув, я сел и принялся наблюдать за игрой.
Конечно, красный и жёлтый то и дело смотрели на меня и пытались что-то объяснять, но я по-прежнему их никак не понимал. Впрочем, и из простого наблюдения удалось кое-что понять.
Например, ходов у игрока здесь был не один, а два. Вернее, два действия на каждый ход. Правда, как я понял, одной и той же фигурой нельзя было сделать два одинаковых действия подряд. То есть фигура могла совершить три типа действия: переместиться на соседнее поле, сбить вражескую фигуру или совершить действие, которое я определил как встать в защитную позицию. И если одна и та же фигура использует оба действия за один ход, то они обязательно должны быть разными. Либо можно было сделать ход или встать в защитную позицию двумя разными фигурами. Для защитной позиции использовались специальные чёрные фишки, которые подкладывались под фигуры. С каждой стороны было по пять таких фишек, и это означало, что максимум пять фигур могли занимать защитную позицию. Если фигура нападала на фигуру в защитной позиции, то обе фигуры гарантированно погибали и убирались с доски.
Все фигуры, играющие роль пешек, выглядели по-разному. При том, что у них было одинаковое гуманоидное тело, голова у каждого была своя. У одного — ящера, у второго — какого-то крупного зверя семейства кошачьих, возможно, тигра, у третьего — птичья, и так далее. В общем, пешками здесь выступал чуть ли не весь пантеон египетских богов.
Цветные фишки на поле тоже лежали не просто так. Красные, как я понял, представляли собой огненные местности, пересечь которые напрямую могли только грифоны, то есть перелететь. По крайней мере, за то время, которое я наблюдал за игрой, красный гекс не перепрыгнула ни одна другая фигура. Синие — водная поверхность, которую помимо грифонов могли преодолевать все пешки, то ли вплавь, то ли перепрыгивая. Вероятно, пересечение огненной или водной клетки считалось единственным исключением, когда одной фигуре позволялось сделать два шага.
В остальном игра не сильно отличалась от шахмат: если игроку удавалось провести фигуру до незащищённой, она её без проблем забирала. Между прочим, здесь остро проявилось, почему только пять фигур могли быть в защитной позиции. Ведь вывести одну фигуру из защитной позиции и поставить в неё другую — это те же два действия, то есть целый ход.
Жёлтая клетка представляла собой что-то вроде святилища: находившуюся там фигуру никак нельзя было атаковать. Однако, в противовес, когда жёлтый поставил рядом с фигурой красного в святилище незащищенного монаха, тот не стал его забирать. Вероятно, при выходе из святилища можно было только ходить
