Ему хорошо рассуждать, когда знает каждый уголок базы. А я тут новенькая! Вот освоюсь, тогда посмотрим, как изменится его мнение.
Вот только оптимизм мой быстро угас. Никакой столовой в бункере-общежитии и в помине не было. Просто в конце коридора, по которому мы прошли, за занавешенным тряпкой проёмом, который я прежде приняла за имитацию окна, оказалась небольшая кухня.
Здесь помещалось шесть столов, оборудованных маленькими нагревательными панелями и раковинами. Вода из последних текла тонкой струйкой, едва тёплая и совершенно ржавая, но хоть панели нагревали посуду исправно.
Занятым оказался только один стол, на котором стояла грязная посуда, а молоденькая худенькая девушка с изрядно выпирающим, округлившимся по причине беременности животиком, тщательно намывала тарелки и протирала столешницу.
— Чего встала как вкопанная? — подтолкнул меня внутрь кухни Марк. — Тут прислуги нет. Стол любой свободный занимай, это место общего пользования. Посуда в ящиках. За собой всё прибрать.
— А… из чего готовить? — растерялась я, заглянув в недра простенькой мебели и не обнаружив ни крошки съестного.
Вместо ответа, мужчина вытащил из-за пазухи небольшой свёрток и бросил на стол. Второй, точно такой же, положил на соседний и, притворившись, что мы не знакомы, принялся за готовку.
Вот ведь как ему не хочется со мной возиться! Даже моим обществом пренебрегает. Ему сложно мне компанию за ужином составить? Всё у него выходит в виде подачек, одолжений, уступок… Он что, ничего не может делать не по приказу, а по велению души? Хотя, о чем это я? У него, похоже, душа совсем чёрствая. Даже обидно, что никого более отзывчивого и способного на сочувствие не нашлось.
Сетуя на своё невезение и безразличие мужчины, я вскрыла герметичную упаковку, сообразив — достался мне произведённый на Земле полуфабрикат. Такой требуется лишь довести до готовности — залить водой и разогреть.
Это, конечно, не шедевр кулинарного мастерства, но вполне съедобно. А главное, быстро и без особой возни. Не нужно долго варить и разные промежуточные манипуляции проводить. Не надо добавлять и смешивать. Я, кстати, никогда не имела таланта к кулинарии. Попадись мне в руки что-то “доисторическое” типа крупы или макарон, точно изведу продукт зря — или подгорит, или переварю, или недоварю, или вкус получится аховый, потому что соль не рассчитаю. Да и приправы это тоже не моя стихия. Ну не понимаю я какая для чего лучше подходит! Ошибиться могу запросто.
В общем, готовя свой ужин, я исподтишка поглядывала на Марка. Смотрела, как он делает, и старательно повторяла, чтобы проще было.
Вода для пищевых нужд текла из двух кранов на стене — кипяток и ледяная. Удобно. Не представляю, как я бы готовила из ржавой воды.
Гранулированный концентрат, настоявшись в кипятке, набух и превратился в злаковую кашку. Точно такую же, как ту, что давали в госпитале.
Обидно. Я же видела, как накануне был привоз продуктов. Неужели ничего более вкусного и питательного не нашлось? Должно быть, Карен распорядился заботиться обо мне, как о симпатичной ему девушке, а Марк даже в вопросах питания меня ущемил, хотя мог бы и добыть другую еду. Безразличен он к чужим страданиям.
Нет, разумеется, я всё съела. Голод не тётка. Но моё настроение от этого лучше не стало. Как и мнение о телохранителе. И по окончанию трапезы сбежала я от него в каюту с безмерным удовольствием и облегчением.
Закрыв дверь на ключ, в первую очередь занялась профессиональными обязанностями. А уже потом, когда заархивировала и защитила паролем сделанную за время разведки запись. Добралась до противоположного от кухни конца общего коридора, где располагались душевые — по счастью там оказалась свободная кабинка, и забралась под одеяло.
Уснула не сразу, в голове ещё долго крутились планы на завтра — обдумывала, что мне хотелось бы заполучить, чтобы можно было нормально обустроиться и жить независимо от других. Пусть я здесь и ненадолго, но даже два-три дня мне не хочется провести, дожидаясь от Марка одолжений и подачек.
И утром я рванула в наступление, то есть взялась за их реализацию.
— Мне нужна одежда, запас продуктов, коммуникатор для связи и схема общежития и базы, — отчеканила, когда Мрачник, которому я открыла дверь, перешагнул порог.
— А Луну с неба тебе не достать? — предсказуемо раздражённо среагировал тот.
— Нет, — спокойно ответила я, не желая провоцировать ссору. — Ты сам предупредил вчера, сразу говорить, что нужно. Вот я и говорю.
Несколько секунд он непонимающе на меня смотрел, хлопая карими глазами. Вспоминал, видимо. Наконец, когда мыслительный процесс завершился, соизволил пояснить:
— Продукты выдают посуточно в пункте снабжения. Ни у кого нет личных запасов, потому что в любой момент мы можем сорваться с места или погибнуть. Незачем напрасно расходовать ресурсы.
— С продуктами такого качества и питательности, как каша, сил у повстанцев не слишком прибавится. Кормить людей надо лучше и результаты противостояния тоже в лучшую сторону изменятся, — поделилась я соображениями, понимая, что погорячилась, не разузнав заранее всех нюансов.
— Новую поставку только сегодня начали раздавать, — пожал плечами Марк. — А до этого перебои были.
— С одеждой тоже перебои? — стараясь, чтобы голос не звучал скептично, поинтересовалась я. — Мне медсестра говорила, что есть склад, где можно подобрать что-то подходящее.
— Склад покажу, — снизошёл до уступки телохранитель. — План общежития сама для себя нарисуешь. А схему базы… — он поморщился, видимо, снова решив, что я шпионю.
— Мне не для репортажа. Мне чтобы знать, куда не соваться. Чтобы не было проблем.
— Для этого нужно всего лишь сидеть в общаге, — неприветливо буркнул Мрачник.
Совет, разумеется, сомнительного качества, но я настаивать не стала. Надоело с ним пререкаться. Ощущение, словно о каменную стену бьюсь. Напомнила только:
— А коммуникатор? Для внутренней связи.
— Проси у Карена. Тут я тебе не помощник.
Ладно. У Карена, так у Карена. Можно и потерпеть неудобства до следующей аудиенции. Надеюсь, она не заставит себя долго ждать и мужчине скоро захочется снова со мной встретиться. Пусть я на себе и не проверяла, но в кино и книгах влюблённые парни всё делают, чтобы ответную симпатию завоевать. Им самим свиданий хочется.
Принесённый Марком на завтрак сухпаек приятно удивил — действительно новая поставка пошла в ход. По крайней мере, даже чуть пригоревший по моей невнимательности омлет и булочку с кофе я слопала с огромным наслаждением.
Следующие полчаса я старательно запоминала основные пути и места, по которым мне устроил экскурсию Мрачник. Ходить с ним было и неудобно, и удобно одновременно. Удобно, потому что я была уверена — ко мне никто не пристанет. Неудобно, потому что нет ничего приятного в компании нелюдимого и не самого симпатичного внешне типа. И сложно попасть в ритм его шагов. Он, хоть и хромает, а ходит быстро — по коридорам и дорожкам базы я его едва догоняла, а по лестницам наоборот.
Телохранителя это, видимо, тоже основательно напрягало, поэтому, показав вход на склад и буркнув: “Ты про лечение забыла. Одеждой потом себя обеспечишь”, он сдал меня на руки медсестре и смылся. Процедуры вне всяких сомнений могли проходить без его участия.
Медсестра — та же самая женщина, что выхаживала меня в первые дни, — сегодня показалась мне какой-то уж чересчур неприветливой. Но если на нелюдимость Марка я могла махнуть рукой, то с ней мне хотелось наладить контакт. Она — потенциальный интервьюер, а о госпитале в тылу повстанцев может выйти изумительный репортаж!
— Устали? В вашем возрасте тяжело работать в таком напряжённом режиме и сложных условиях. И начальство, наверняка, принимает это как должное. Вы когда полноценно отдыхали? — незаметно активируя запись, участливо поинтересовалась, задействуя приём эмпатии. Нам преподаватель психологии рекомендовал использовать сопереживание в первую очередь, чтобы расположить к себе собеседника. На свою нелёгкую жизнь все любят жаловаться, сложно найти человека, который считал бы себя счастливчиком и баловнем судьбы, которого никто ничем не обделяет и ни в чём не ущемляет.
