Хочется никуда не торопиться, а прилечь на травке и насладиться чудесным вечером.
— Что, к земле потянуло? — оборачивается брат, заметив, что я замедляюсь. — Всё это место такое. Родное, успокаивающее. Хранитель постарался землю такую сделать. Сложно устоять, да.
Вот оно что. Так Бэс, получается, ещё и на такое способен. Действительно, как наваждение, не замечал я раньше за собой пристрастия к отдыху на природе. У нас такие увлечения лечатся быстро. А если повезёт, то и безболезненно. Твари за стеной убивают мгновенно.
С усилием отгоняю желание поваляться на земле и догоняю Яра. Тот опять хмурится, смотрит на мои руки:
— Родовой браслет надень хоть перед ужином. Хватило же ума без него в город сунуться. Пусть скоро тебя по одной белой башке все узнавать будут, но без него у тебя будут проблемы.
Вот оно значит что. Те побрякушки не просто украшение, а опознавательный знак. Может и не только. То-то парни усиленно искали на мне этот браслет, не смогли идентифицировать. И на брате он был, я не заметил сразу, из-за татуированных рук.
Дом уже не пустынный и тихий. На первом этаже суетятся люди, стоит многоголосый шум, что-то громко падает, ощутимо тряхнув пол. Нам навстречу выбегают двое мелких пацанов, сбив с ног лысого мужика, орущего на молодого парня.
— Игоооорка! — хором пищат близняшки и бросаются на меня, повиснув на руках.
— Вы чего на этом этаже болтаетесь? — строго спрашивает старший брат, но улыбка выдает его несерьёзность. — Опять от Настасьи Егоровны сбежали?
— Мы не сбегали!
— Она просто нас не догнала!
Они хихикают и начинают пинать друг друга, а заодно и меня, стоящего посередине. Яр закатывает глаза, а я не могу сдержать широкую улыбку.
Мелкие шкоды напоминают мне оравы ребятни в трущобах. Вечно голодные, но всегда над чем-то смеются. Единственное приятное воспоминание о доме.
— Белатооооорские! — откуда-то сбоку звучит возмущённый женский вопль, и пацанов как ветром сдувает.
— Ох и влетит им от воспитательницы, — хохочет Ярослав. — Пошли, как бы и нам не влетело. Настасье под горячую руку лучше не попадаться. Ей всё равно насколько мы выросли.
Мы поспешно скрываемся в противоположной стороне. Мне приходится заскочить в свои комнаты, за браслетом. Широкий, почти до середины предплечья, из тёмной жесткой кожи, он украшен узором из неизвестных мне символов.
Но основную часть занимает изображение волчьей головы. Мне кажется, что волк шевельнулся, когда я беру в руки этот явно магический предмет. А может это игра света. Дёргаться и пугаться всего необычного я почти перестал.
* * *
О многочисленности семейства брат не соврал. В столовой собралось полтора десятка человек, включая близняшек. Те уже тихие и насупившиеся. Красные уши объясняют смену их боевого настроя.
Во главе стола сидит могучий старик, явно прадед, как я вспоминаю из родословного листа. Крепкий, широкоплечий мужчина никак не выглядит на свои восемь десятков. Только что голова седая, да лицо покрыто морщинами. Ясный взгляд каре-жёлтых глаз прожигает насквозь.
Остальные, всех возрастов и полов, рассажены по старшинству. И большинство родни объединяет явное внешнее сходство. Только белой головы, как у меня, больше ни у кого нет.
Я стараюсь не сильно разглядывать присутствующих, быстро занимаю свободное место рядом с Ярославом. Зато вот остальные начинают разглядывать меня. Надеюсь, это из-за моей стильной причёски. Прадед кашляет, и все взоры обращаются к нему.
— Как все уже знают, Игорь три дня назад прошёл посвящение в род, — голос главы семейства тоже не подкачал, никакого старческого дребезжания и шамканья. — Ритуал прошёл не совсем обычно, но успешно.
Парень-ровесник, сидящий напротив, насмешливо хмыкает, глянув на мою голову. И тут же получает неодобрительный прищур прадеда:
— Я скажу один раз. И, хочется верить, у всех хватит ума запомнить. Любое обсуждение деталей или последствий ритуала — неприемлемо. Как вне семьи, так и внутри. Это касается каждого, — он обводит всех тяжёлым взглядом и останавливается на мне: — И тебя в том числе.
Я поспешно киваю, с этим мощным дедком спорить совсем не хочется. Да и зачем? Мало того, что я ничего о том самом ритуале не помню, так и по словам жрицы, не все к его результату нормально относятся.
Прадед, добившись от всех послушных кивков, удовлетворённо склоняет голову и делает знак приступать к ужину. Стол ломится от разнообразных блюд и напитков.
Гурманом я никогда не был, мне бы быстро, сытно и желательно с мясом. А уж тем более сейчас, с вновь растущим молодым организмом. Поэтому я, увидев любимую пюрешечку, останавливаюсь на ней и сочном стейке.
По мере утоления аппетита и распития взрослой частью семьи кто вина, кто чего покрепче, все расслабляются. Звучат тихие разговоры, шутки и обмен местными новостями.
Меня, к счастью, никто не трогает. Только прадед периодически смотрит внимательно. Слишком внимательно, как по мне.
Я делаю морду кирпичом, вежливо улыбаюсь на шутки, подтверждаю положительное мнение о погоде, прошедшем сезоне и будущих военных сборах, что бы это ни значило. Чувствую я себя комфортно, не смотря на беспокоящее меня внимание главы семьи. Но мне надо улизнуть с этого праздника жизни.
Из разговоров за столом я узнаю, что Верховную жрицу нашего храма зовут Антея. К ней-то я и хочу попасть как можно скорее. По всем собранным отрывочным сведениям понятно, что именно жрица семейного храма учит тут весь молодняк.
Поэтому, как только старшие перемещаются из-за стола в кресла у камина, я брожу для вида по комнате и незаметно ухожу.
На улице уже темно, но летнее тепло не отпускает. Только свежесть недавно политых газонов чуть холодит. Громада храма, подсвеченного по периметру, высится с противоположной от канала стороны парка.
Я захожу внутрь через отдельный вход, охраняемый десятком хмурых мужиков. Не многовато ли охраны для одного входа? Поразмышлять об этом я не успеваю, сразу натолкнувшись на жрицу.
Антея оказывается немолодой женщиной с хищными чертами лица и острым носом, похожим на клюв. Но неприятное впечатление сглаживается, как только она тепло улыбается мне.
— Младший княжич, я рада видеть тебя в добром здравии, — глубокий, низкий голос её звучит и правда заботливо. — Вернулась ли к тебе память?
— Нет. И мне нужна помощь, — я принимаю решение если не полностью довериться, то хоть по максимуму не врать жрице.
— Конечно, конечно. Похвально, что ты не хочешь терять время. Неизвестно, сколько продлится твоё беспамятство. И когда закончится.
— И закончится ли, — поддакиваю я.
— Да, — женщина вздыхает. — Не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Мы еле вытащили тебя в этот раз.
Ну добрый вечер, какие
