неймется тебе, — сказал Святогор после недолгого молчания. — Не обещаю, что смогу ответить на все, но постараюсь, это точно.
— Да у меня не так и много вопросов, — с готовностью отозвался я, внутренне сгорая от нетерпения. — А собственно, их всего три: почему маги стали такими слабыми и пользуются лишь одной стихией? Кто такие на самом деле Высшие Элементали? Я думал, они и есть стихия, а оказывается, что нет. И наконец, как мне познать остальные три стихии? Ведь с воздухом — это, можно сказать, случайность…
— Ох, Владислав, совсем ты из меня Баюна хочешь сделать. На твои вопросы надо отвечать за чаркой фряжского вина и то, желательно, после второго кувшина.
— Да какого Баюна? — возразил я. — Этот только есть может. Я его поначалу вообще выгнать хотел, приперся, наглый котяра, и начал правила свои устанавливать у меня в доме! Правда, потом передумал. Он за моих родных бился насмерть и меня с того света вытащил. Хороший кот и верный друг, но вот сказки не умеет рассказывать.
— Значит, Велимудр нашел себе хозяина, — задумчиво сказал Святогор. — Звал я его к себе, да не пошел он. А теперь, видишь, как оно обернулось… Ну, это к лучшему. Так, о чем это я? Ах да, о сказках. Ну, слушай еще одну, коли не надоело еще.
Не обращая внимания на вышедших из дома Милану с подругой, что присели рядом с нами и затаились как мышки, он начал рассказ.
— Еще на заре времен, когда Творец только вдохнул жизнь в землю, появились стихии, что были необузданны в своей силе. Только разрушение несли они за собой, и никто не мог усмирить их. В те времена землю населяли существа, сравнимые силой с нашими богами, но не было им интересно то, что происходит на ней. Путешествуя своими тропами по всей вселенной, они редко заглядывали на землю, а если и появлялись, то не обращали внимания на буйство стихий.
Прошли тысячелетия, на земле сменялись раса за расой, но все оставалось по-прежнему. И так бы и уничтожили стихии еще молодую землю, если бы не обратил на нее внимание Творец, которому не понравилось, как уничтожают его детище. От его дыхания и родились Высшие элементали, суть от сути стихий, что могли управлять эфиром планеты и, наконец, усмирить буйство природы. Они же даровали людям возможность пользоваться эфиром, дабы смогли они противостоять стихиям и заставить их служить себе. Прошли еще тысячи лет, но стали люди слабеть как маги. Перестали слушать они эфир, перестали уважать его. Лишь требовали полного подчинения.
А после заметили, что у одних лучше получается работать с огнем, у других — с водой. Третьи легко летали по воздуху аки птицы. И решили они, что это и есть дар Творца — управлять одной могучей стихией, а остальные им не нужны. Так и появились кланы, культивирующие только одну стихию.
Было много битв из-за этого. И маги всех стихий неизменно их проигрывали, потому что развиваясь гармонично, они не были сильными воинами, в отличии от тех, кто в полной мере пользовался лишь одной стихией.
Постепенно их тела стали приспосабливаться к использованию только одного вида эфира. Каналы перестали быть пластичными, а мышление — гибким. Но эфир свободен от предрассудков, его нельзя загонять в рамки, иначе он может здорово отмстить, что, в принципе, и произошло. Его однобокое использование стало приводить к тому, что маги стали слабеть. И вот тогда они и придумали себе еще один костыль — руны и плетения. Я не ошибусь, если скажу, что ты, как изначальный маг воздуха, в быту используешь воздух, в бою — огонь, реже воду и почти никогда землю. Это и есть проявление узости мышления. Сейчас ты познал первостихию ветра, или воздуха. Научился чувствовать его, слышать его. Со временем использовать его силу станет для тебя проще, чем дышать. Ты не успеешь подумать, как стихия будет приходить тебе на помощь, понимая или зная твои желания. Это страшное оружие в руках неумехи. Но и великое знание, дарующее невероятные возможности тому, кто сумеет постичь его.
А вот насчет познания остальных стихий… Я пока тебе не отвечу на этот вопрос. Закрепи успех с воздухом, научись быть единым с ним и в бою, и в жизни, тогда и сможешь ты понять все остальное. Я могу лишь направить тебя, остальное ты должен сделать сам.
Я бы мог сказать, что ты сможешь сделать это и в мире живых, но не стану, ибо это будет неправдой. Лишь здесь, в виде свободного духа с полностью заблокированным источником, ты сможешь научиться слушать стихии.
Мы — свободные духи, Владислав, поставленные на охрану острова, и для нас время застыло. Мы не развиваемся, мы будто замерли в петле времени. Мы не можем научиться чему-то новому или забыть старое. И сразу отвечу на твой невысказанный вопрос — нет, время тут течет так же, как в мире живых-день тут равен дню там. Я к тому, что мы уже никогда не сможем изменить свой мир, а вот ты свой можешь. И как быстро ты это сделаешь, зависит лишь от тебя.
В конце обучения тебе предстоит пройти самое сложное испытание. Подняться на Мировую гору, пройдя через буйство первобытных стихий, что охраняют ее. Иного способа покинуть это место, нет. Прости, что не сказал тебе сразу. Телесно тебе находиться на ней нельзя, а вот духи только так и могут пройти ее и вернуться в мир живых.
И да, Милана, не сверкай глазами, ты на эту гору не пойдешь!!! Там тебя ждет лишь смерть и развоплощение. Нет у тебя сил пройти ее. И у Влада пока нет, но он сможет в дальнейшем, я на это надеюсь, но ты — нет. И не тешь себя глупыми мечтами. Выйдешь за пределы острова, развеешься в тот же миг.
Все, устал я. Пойду порубежников, что в дозор собираются, проверю. А ты, воин, отдыхай пока, да сил набирайся. Завтра начнется для тебя воинская учеба. Силы я твои теперь знаю, так что легко не будет.
Тяжело поднявшись, он, не глядя на нас, пошел со двора, оставив меня размышлять над сказанным.
— Милана, — произнес я, посмотрев на встрепенувшихся от моего голоса девушек. — У меня к тебе есть две просьбы.
— Слушаю, — ответила она, напрягшись.
— Ну, во-первых, представь меня своей подруге, а то как-то неудобно. Постоянно встречаемся, а как обратиться к ней, я не знаю. Ну и второе — научи меня ездить на
