Сталкер прекратил остругивать ветку.
— И? — Он поглядел сначала на Лабуса, затем на Курортника.
— И! — передразнил Курортник. — С начальником особого отдела охота встретиться? «Гуантанамо» — санаторий для сталкера, если сравнивать его с особым отделом. Так-с… — Командир посмотрел на меня. — На хрена штанину вспорол, Пригоршня? Парню за этот костюм отчитываться перед завхозом научного сектора.
— Ну скажите, что там с ногой? Все плохо? — подал я голос.
— А ничего, — отрезал Курортник. — Костюм твой теперь — тряпье. А нога… — Он склонил голову набок, словно оценивал. — Нога в порядке. Вот Пригоршня и потащит к Периметру «груз триста». Так ведь?
— Так, — обиженно буркнул сталкер.
— Шину накладывайте, бинтуйте. Пять минут, — приказал командир.
Лабус проворчал:
— Чего стал? Давай палку.
Курортник достал сигарету, отошел к окну и уставился на снег. Пока мне прилаживали палку-шину и накладывали повязку, я несколько раз вздрагивал от боли, но терпел. Командир наблюдал за окрестностями, иногда высовывался и задирал голову, прислушивался. Сигарету он так и не прикурил.
— А «Гуантанамо» — это ведь на Кубе? — уточнил я, когда пулеметчик и сталкер закончили колдовать над моей ногой.
Лабус хмыкнул, Пригоршня натянуто улыбнулся.
— «Гуантанамо», — отозвался Курортник, расслышавший мой вопрос, — фильтрационный лагерь вот для таких бродяг, как этот паренек, — он подошел к нам и ткнул стволом в Пригоршню, — делающих вид, будто они в Зоне случайно, грибочки собирают. А название лагеря — фольклор местных жителей. Прилипло с чьей-то подачи. Самое интересное, что некоторые из этих, — командир опять поднял оружие, указав на сталкера, — действительно неплохие парни, и по жизни я бы за них поручился. И в разведку вместе пошел. — Он покачал головой, осуждающе глядя на Пригоршню, и добавил: — Ну вот что мне с тобой делать, а?
В бедро больно кольнуло. Лабус продемонстрировал мне одноразовый шприц.
Я порядком продрог. Знобило — челюсть непроизвольно прыгала.
— Сейчас боль отпустит, — пообещал пулеметчик.
— Не косись так недоверчиво, — сказал Курортник. — Костя — санинструктор в подразделении.
Ага, значит, Лабуса зовут Костей.
Командир подхватил винтовку, перевесил на грудь. Я опять поймал себя на мысли, что сравниваю его повадку с движениями Отмеля — как похожи, одна школа. Курортник застыл вполоборота, словно сказать мне что-то хотел и не решался. Коснулся кончика носа, шмыгнул и заговорил:
— Там, у будки блокпоста, ты вовремя закричал, предупредил… .
— О чем? — удивился я.
— «Манок» в будке стоял.
— А что это?
Я с удивлением посмотрел на Лабуса, на Пригоршню. У сталкера на лице читался неподдельный интерес — видимо, тоже не совсем понял.
— «Манок» — электронное устройство, — пояснил Курортник, — испускает волны в определенном диапазоне… Как дуделка, манок на уток у охотников, так и тут.
Ага! Значит, если включить это устройство, мутанты становятся как крысы, идущие на звук флейты в сказке о приключениях Нильса. Военные пристреляли сектора — снаряды и мины наверняка разрушили устройства, а мутантам хоть бы что. Вот ближе к Периметру и натыкали в разных местах новую аппаратуру. Эффект от такой операции я не мог оценить, но наверняка был в этом какой-то скрытый смысл. Главное, суть ясна.
Курортник выжидающе смотрел на меня. Я кивнул.
— Странно, что не знаешь, — прищурился он. — Ты ж с Янтаря.
Я отвернулся, вспомнив гибель миротворца. Лабус не слушал, паковал аптечку.
— В Зоне недавно, что ли? — не отставал Курортник.
— Да.
— Ясно…
— Давай теперь подумаем, как ногу укрыть, — вмешался Лабус. — Холод, конечно, не повредит — отечность меньше будет. Но это только до определенного момента хорошо. Замерзнешь быстро. На улице минус сейчас, а ты чуть ли не в шортах. — Лабус выпрямился, захлопнул пластиковый бокс с эмблемой Красного креста на крышке. — Пригоршня, что там у тебя в рюкзаке? Найдется во что переодеть научника?
Последовала длинная пауза.
Холод окончательно пробрался в организм. Я бы согласился глотнуть еще спиртика из фляги Пригоршни. Получилось сесть, нога ныла, но несильно.
Дальний торец помещения перегораживали железные ворота в пятнах ржавчины. В одной створке дверца, обитая оцинкованным листом, по периметру черные шляпки заклепок. Край листа отогнулся, обнажив куски стекловаты. Массивная задвижка блокировала вход с нашей стороны, наверное, кто-то из военсталов предусмотрительно закрыл. По краям ворот свисали похожие на паклю наросты. Разглядев все это, я переключил внимание на спутников.
Они застыли на одной линии: Курортник, Лабус и Пригоршня. В руках Кости аптечка, пулемет стоит возле ног. Пригоршня в двух шагах от него с ножом в левой руке. Я посмотрел на Курортника — штурмовая винтовка поднята, палец на спусковом крючке.
— Не дергайся, Никита. Спокойно. Лабус, забери его ствол.
Ага, теперь я знаю, как зовут молодого сталкера. Только вот что означают слова Курортника?..
Лабус шагнул к рюкзаку, и Никита сорвался с места.
Костя почти дотянулся до его оружия, но сталкер упал на цементный пол, уходя с линии огня штурмовой винтовки, и врезал кулаком Лабусу по селезенке.
Сдавленный возглас. Военстал держал удар. Захрипев, он перехватил руку с ножом и попытался ладонью накрыть лицо Пригоршни. Тот отдернул голову, выпустил нож — клинок звякнул об пол, — ухватил Лабу-са за плечи и увлек за собой, закрываясь от Курортника.
Я бросил взгляд на командира. Сжав губы, он водил стволом из стороны в сторону, пытаясь поймать в прицел Пригоршню.
В первом раунде победила молодость. Никита головой заехал Лабусу в переносицу, тот качнулся и стал заваливаться на сталкера. Обхватив его, Никита попытался рывком сместиться к мини-печке.
Курортник, зло сплюнув, бросил винтовку, выхватил пистолет из кобуры на бедре и прыгнул к ним.
Как внезапный порыв ветра, по комнате прокатился жутковатый хохот. Я вздрогнул, завертел головой. Смех эхом отразился от стен, потом снова захохотали — где-то в углу, куда отполз Пригоршня, прикрываясь Лабусом.
В воздухе блеснула точка. Вспыхнула — и выросла в бело-желтый шар, от которого посыпались искры. Будто оголенный провод под напряжением сунули в воду и сразу вытащили… Я зажмурился, волосы на голове встали дыбом. Открыл глаза — Курортник застыл с широко разинутым ртом, из-под потерявшего сознания Лабуса пытался выбраться Пригоршня.
