В голове не было ни единой мысли. Даже удивления почти не было — мозг словно завис, работала только часть, ответственная за простейшие движения. Не думая ни о чем постороннем, не пытаясь понять, что это за аномалия висит над асфальтом, куда подевались затянутые внутрь нее предметы и люди, что вообще происходит этим жарким летним днем в Москве, Игорь присел на корточки над дверцей, из-под которой доносились стоны, широко расставив ноги, ухватился за ручку…
И, краем глаза заметив нечто очень странное вверху, поднял голову.
Небо было светло-зеленым, с изумрудным отливом, а еще оно как-то… закруглилось, что ли? Будто весь город накрыл громадный купол из дымчатого салатного стекла. Под ним плыли облака, обычные летние облака, похожие на пышные комья сахарной ваты. Солнце из-за купола светило чуть менее ярко, но было тепло… хотя уже не так жарко, как еще совсем недавно — возможно, купол задерживал часть солнечных лучей.
От изумрудного овала над перекрестком вверх ударила зеленая молния — длинный ветвящийся зигзаг впился в купол и распался на сотню молний поменьше, которые дождем просыпались обратно и растаяли в воздухе, не достигнув крыш.
Внизу снова застонали, и Сотник перевел взгляд на дверь. Бронированное стекло от удара не разбилось. Оно было хорошо затонировано — не разобрать, что внутри.
А вот они меня видят, подумал он, снова взялся за ручку и попробовал открыть дверцу. Ничего не вышло — что-то там заклинило или конвоиры заперлись. Он поднатужился, рванул и отшатнулся, когда дверца распахнулась.
В грудь уперся ствол «Калашникова», который держал здоровенный парняга с выпученными покрасневшими глазами.
— Попался, сука?!
С рассеченной губы текла кровь, крупное грубое лицо перекосило — левая скула вспухла после удара обо что-то твердое.
— Ты устроил?!
— Что? — не понял Сотник.
— Назад! Медленно! — Конвоир полез наружу. — Сбежать решил?! Не шевелись, тварь!
Игорь отодвинулся на край кабины, и парень выбрался наверх. В распахнутой дверце было видно, что водитель неподвижно висит на ремне, а второй конвоир провалился в пространство между сиденьями. Он ворочался там и стонал, держась за грудь.
— Степа, как ты? — окликнул первый, сверля Игоря взглядом.
— В грудину мне так шибануло! — донеслось из кабины слабо.
— Ребра сломал?
— Вроде нет.
— Тогда вылазь. А Петр?
— Слушай, по-моему… — показалась рука, затем нервное худое лицо. — По-моему, помер он. Башкой сильно ударился… И кровь с виска течет. Боря, это что, побег? То есть эта… попытка побега? Это ж убийца, ему пятнадцать лет дали, он на все способен!
— Ну, тварь поганая! — снова вызверился Боря и стволом автомата врезал Сотнику в скулу.
Игорь упал на спину, конвоиры встали над ним. У одного в руках был «калаш», у другого ПМ.
— Совсем свихнулись с перепугу? — Он сел, отирая кровь рукавом. — Думаете, я это устроил?
— Не ты, так сообщники твои!
— И это? — Он показал на светящуюся воронку над перекрестком.
Степа оглянулся первым, и когда повернулся обратно, лицо его дергалось, а глаза округлились.
— Что… что это? — пробормотал он, облизывая сухие губы. — Что там висит?
Боря молчал, разинув рот, пялился на воронку. Зеленого неба пока никто из них не заметил.
Глаза Степы вдруг стали совсем дикими, он присел, подняв пистолет.
— Борька, а если засада?.. — невнятно забормотал он. — Если дружки… Сообщники этого… Его вырубить надо, чтоб не рыпался, и…
Не договорив, он шагнул к Игорю и занес ногу, чтобы врезать ему каблуком по голове, но получил подсечку и упал. Вышедший из ступора Боря с матами набросился на заключенного, заехал прикладом в плечо, ногой — по ребрам. Степа вскочил, бешено вращая глазами. Игорь крикнул:
— На небо гляньте, идиоты!
Оба уставились вверх. Игорь опять сел. Стволы пистолета и автомата были направлены на него, хотя оба конвоира стояли, задрав головы. Против ожидания, на Борю небо произвело впечатление обратное тому, на которое рассчитывал Сотник — конвоир нагнулся и упер дуло ему в лоб.
— Не знаю, как ты это сделал… Ну все, щас я тебя завалю — при попытке к бегству!
За спинами конвоиров из зеленой воронки над перекрестком появился темный силуэт. Сотник прищурился.
На человеке был длинный плащ из чего-то, похожего одновременно на кожу и брезент, противогаз необычной формы, сапоги с тупыми носками. На груди ремень, из-за плеча торчит ствол. На рукаве возле плеча широкая красная полоска.
Он огляделся, стоя на вершине кучи обломков. Обтянутое резиной лицо с двумя тусклыми окулярами обратилось к перевернутой машине, и человек стал спускаться, ловко прыгая по выступам.
— Степа, — сказал Борис, — надо с нашими связаться.
— Смотрите, кто там идет, — произнес Игорь. — Он у вас за спиной, и у него ствол.
— Ты нас за идиотов держишь, урка?! Типа, чтоб мы отвернулись…
— Борька, сзади! — заорал Степа.
Он двумя руками вскинул пистолет. Незнакомец прыгнул в бок, мгновенно выдернув оружие из-за спины. Степа выстрелил, но промахнулся. Гость из воронки уже стоял на одном колене, уперев в плечо приклад ружья. Оно сухо треснуло, от ствола к Степе протянулась алая молния, и конвоира отбросило назад. Он врезался головой в спину Бори, который повалился на Сотника, но сразу откатился в сторону.
Незнакомец в противогазе за эти мгновения ухитрился преодолеть расстояние до кабины и даже залезть на нее. На фоне неба возник темный силуэт, в окулярах противогаза отразились два лежащих человека, взметнулся нож с длинным извилистым лезвием. Незнакомец прыгнул к поднявшемуся на колени Боре, а тот выстрелил и попал ему в ногу.
Человек ударил, Боря машинально прикрылся «калашом». Противник сделал неуловимо быстрое движение. Лежащий навзничь Сотник врезал носком ботинка по тому месту на ноге, куда угодила пуля.
Когда незнакомец упал, Игорь резко сел. Боря лежал рядом на спине и корчился, держась за плечо, из которого торчал нож. Игорь рванул его из раны, конвоир заорал, но Игорь этого не слышал, в ушах его стоял шелест ночного дождя, а перед глазами была совсем другая картина: лужи, окоп, свет прожекторов во мгле далеко позади, он сам — на дне рва, и фанатик-смертник, неожиданно прыгающий на Сотника из темноты с ножом в руках. Короткая схватка, барахтанье в грязи… Игорь тогда просто схватился за лезвие и дернул на себя. До костей рассек пальцы — их теперь «крутит» перед сменой погоды — но завладел ножом, чья грязная, скользкая рукоять вывернулась из руки смертника. Перехватил оружие левой и воткнул ему в горло.
