— Так это… Просвещайте. Я ж в ваших пэ-вэ-о-шных делах дуб дубарем.
— Вот, смотри по карте. Вот тут, на холмике, пятьдесят км юго-восточнее. Здесь у них целый комплекс эр-тэ-вэ-шных[27] штуковин. У них круговая обзорность. Понимаешь, танкист, поскольку бункерный КП останется у «свидомой» братии, то нам оттуда данные-то обрежут. А ой как хотелось бы.
Вот с той фразы и родилась идея о захвате объекта вблизи городишки Черняхов, который почти так и звался «Объект № 4». Для придания солидности, к отряду «захватчиков» присовокупили два Т-84 и подполковника Корташова. Вообще-то Бубякин долго взвешивал, не хватит ли командира «второго» дивизиона Мальцева, у которого, кроме всего прочего, дивизион вышел из строя от опрокида с насыпи «Ка-один». Однако Корташов был явно солиднее по внешним характеристикам и более боевит. Мальцева же поставили временно исполняющим обязанности «офицера стреляющего» на «первый» ЗРДН, последний, пусть и недостаточно укомплектованный ракетами, но все же боеготовый. Так что у Корташова оказалась менее почетная, чем сбивание агрессоров ракетами, но не менее важная задача, обеспечить авиацию ЦУ[28] на предельной дальности.
Но пока требовалось укрепить власть «на местах».
После сержанта-оператора пришлось взяться за местного прапорщика. Тот как раз был занят, производил регламентные работы на личном транспортном средстве — древнем мотоцикле марки «Минск». Рядом пристроился кто-то из старослужащих, видимо спец по механике. Еще поблизости суетился «молодой». Он действовал тряпками и щетками, и как раз полоскал что-то в ведре бензина. Сам «Минск» обслуживался вовсе не в гараже, а посреди учебного класса; его явно втащила сюда волоком грубая, но податливая солдатская силушка.
— Так, так, — прокомментировал Корташов наблюдая картину. — В служебное время, значит?
Прапор покосился в его сторону, разглядел целого подполковника собственного вида вооруженных сил и сразу встрепенулся.
— Здравия желаю, пан подполковник! — отрапортовал он вытянувшись. — Прапорщик Пацюк! Старший техник! Да вот просто налаживаю между делом.
Рядовой из молодых тоже замер возле своего ведра по стойке смирно. Возможно, он относился даже к привилегированной «молоди», ибо работа сейчас была у него достаточно блатная, «приближенная к телу». Старослужащий механик, по случаю материализации на «Объекте № 4», абсолютно незнакомого старшего офицера, даже ухом не повел, просто скосил глазом, а потом вернулся к осмотру разобранного карбюратора. До всех этих прапоро-офицерских заморочек, типа происходящих, ему видимо было, как до естественного спутника Земли строевым шагом.
— Понятненько, пан прапорщик, — с задумчивым, совсем не подходящим для его широкого лица, выражением произнес Владимир Иванович. — Мы, значит, к вам с проверочкой, а вы в служебное время, значит, личные дела. Непорядочек, непорядочек.
— Никак нет, не служебное, пан подполковник! — нашелся Пацюк. — Я после дежурства, сейчас положен сон, а я вот…
— Вы на дежурстве выспались, да, пан Пацюк? Понятненько, непорядочек. А бензинчик почему-с? Бензинчик-то не из личных запасов, ать? Непорядочек.
Воин-механик с карбюратором заинтересовался спектаклем и уставился на Корташова снизу.
— Да, не, пан подполковник! То свой же бензин, мой личный запас.
— А противопожарная безопасность? Как с этим? — поинтересовался ракетчик. Где «противопожежний щит»[29]?
— А, так я ж слежу, пан подполковник. Я все слежу. Я…
— Росписи личного состава о проведенном инструктаже перед опасной работой имеются? — Корташов уставился на прапорщика не моргая. Тот не в шутку занервничал.
— А…А…А вы, пан подполковник, вы по пожарной части будете у нас в части, да?
— И по пожарной… — в размышлении кивнул Корташов. — Я теперь тут по всем буду, прапорщик Пацюк. По войне и по миру, по всем. Вот, хочу все знать. Как соотносится с личным временем использование трудовых усилий вверенного Батькивщиной[30] личного состава? Вы, кто по должности, Пацюк? Эти люди — ваши непосредственные подчиненные?
— Не, они это… Ну…
— Ну?
— Э…
— Ну-ка, своих слуг отсюда «кыш», — негромко распорядился Корташов.
— Щас, щас все решим, все решим, пан полковник. Все… Ну-ка, Петя ты это… И ты тоже, как тебя…
Рядовые прошествовали к выходу из коморки с двух сторон от подполковника.
— Старший лейтенант Первушин! — гаркнул вдруг подполковник в пространство. — Научите рядовых воинской вежливости! Отдание чести, а так же выходить, заходить в помещениях в присутствии старшего по званию.
Как только дверь за солдатами вернулась в исходное состояние, из-за нее послышалось: «Стоять! Смир-рно! Имя?! Фамилия?! Должность?! Ва-ша, товар-рищ р-рядовой?! Не слышу!», и тут же что-то загрохотало вниз по ступенькам, затирая следы шин.
— Значит, мотопед чиним? — спросил Корташов с каменным выражением.
— Мы… это… мы щаз замнем, товарищ подполковник, — на прапора внезапно напало заикание. — Я у…у…устраню все. М…мы решим, р…решим. Я г…г…готов.
— К чему ты готов, гавнюк? Взятки давать? — Корташов опасно придвинулся и Пацюк интуитивно отстранился. Ты знаешь, дебил ручной, что война? Знаешь?! Война идет! Наших убивают! Суки америкосовские бомбят с воздуха! А ты лайбу чинишь, сволочь? Я тебя сейчас сожгу здесь на хрен, вместе с твоим бензином. Я тебе щас в жо… вставлю, контра недорезанная. Должность твоя, скотоложник?!
— А… я… это… я…
— Ты техник?
— Так… так точно, п…пан п…п…подполков…
— На какой кабине, прапор?!
— «Пэ-ч. чет…тырнадцать».
— «Пэ-четырнадцатая»[31]? Отлично, — Владимир Иванович чуть сбавил тональность. — Она у тебя хоть фурычит? Нет?
— Нет… В см…мыс…л…ле, да. Ф…фу-р…р…рычит.
— Дай бог, дай бог, — кивнул сам себе Корташов. — Короче, прапорщик. Давай-ка всё покуда на хрен. И мопед, тем более. Давай-ка, дуй туда. Бери, кого требуется из лично-подвластного состава, и туда. Я щас тут доразбираюсь и проверю. Подожди! К тебе солдатика приставлю. Ты не косись, что он танкист и младший сержант. Учти, я распоряжусь, дабы, если что он тебя тут же пришил? У него «Калашников» на взводе будет. Это, если на связь станешь выходить, когда не просят, или еще что. А я подойду с новой рацией, будем с тобой… Не, не тебя покуда — радуйся… антенну натягивать. Все! Дуй, давай!
Вот так на объекте РТВ[32] полностью сменилась власть.
* * *
Скользит петля, фаланга не бежит —
Команды не было. Однако и фаланги —
Смыкание щитов и копья в грудь
Противника, давно уж нет.
Так, добивают кое-где,
С размаху, от плеча рубя мечами,
Разделывая мясо — ищут души,
Иль сердце — вряд ли мозг…
Да, греки, говорят,
Не знали точно, для чего он нужен,
Хотя, не греки тут, и времена не те.
Какие? В том ли речь?
9. Правители-транжиры и экономные маршалы
