Остальные девяносто шесть пилотов залезли в свои «М-7» и под контролем одетых в белоснежные халаты механиков начали соединение с системами истребителей.
Оптические разъемы входили в гнезда, активная жидкость наполняла синтетические капилляры, и пилоты вспоминали ощущения своего большого тела. Они двигали стволами плазменных пушек, запускали под обшивкой нагнетатели и пощелкивали механизмами подачи, проверяя количество боеприпасов.
Поглядывая на свой виртуальный экран, бригадир Моран заметил, что еще трое его подчиненных сошли с дистанции. Какие-то неполадки с совмещением – такое тоже случалось.
«Внимание, приготовиться!» – Эту команду никто не произносил, она пролетала сухим программным кодом.
«Старт!» Включилась подача револьверного механизма, и «М-7» один за другим начали выстреливать за борт.
Моран прибавил двигателю тяги и еще раз взглянул на линию соприкосновения противных сторон. Имперские ракетные крейсеры пытались обстреливать бастионы с дальних дистанций, однако их ракеты легко перехватывались судами поддержки, которые как могли опекали космические батареи. Возле корпусов поврежденных бастионов крутились ремонтные манипуляторы, а с тыльной стороны их загружали новыми батареями-накопителями и кассетами зенитных ракет.
Видимо, из упрямства лорд Стромберг послал еще пару сотен «брифферов», однако было видно, как с орбиты Куггеля подтягиваются истребители Конфедерации, чтобы встретить противника. Можно было не сомневаться, что к подходу эскадрильи Морана с «брифферами» будет покончено.
При необходимости «М-7» могли легко обогнать штурмовики, используя свой козырь – «прыжок», и первыми вступить в бой, однако приказ оставался прежним – как можно дольше не открывать противнику своих возможностей.
«Вижу около сотни „дудхаймов“. Идут полным ходом, время подлета двадцать три минуты!» Это был перехват переговоров конфедератов, предоставленный одним из разведывательных судов. Не рискуя заходить в простреливаемое пространство, разведчики запускали в него буи-шпионы.
«Двадцать три минуты – как же!» – мысленно ухмыльнулся Моран, на долю секунды становясь че-ловеком. Несмотря на все старания специалистов, отдельные ненужные функции в нем оставались. Впрочем, как командиру, ему приходилось отчитываться перед начальством, и тогда человеческий опыт общения, а значит и мышления, был ему необходим.
«Кто-нибудь, соберите группу для удара по „дудхаймам“!» «Не волнуйтесь, „станция“, сейчас пойдет 342-я эскадрилья…» «Ну, тогда я спокоен».
Моран снова усмехнулся. Откуда-то возник образ женского лица. Бригадир сейчас же стер его – этой женщины он не помнил.
Итак – первостепенные цели. На виртуальном экране стали появляться их названия: бастионы «БС-68», «БС-67», «АС-14», «АС-87». Они имели самые большие повреждения и представляли собой наиболее легкие жертвы.
Данные мгновенно транслировались всем пилотам, и эскадрилья перестраивалась в четыре группы.
При разделении учитывались личный рейтинг и техническое состояние каждого на момент вступления в бой.
Тем временем истребители Конфедерации безо всякой спешки накапливались в точке сбора. Их время подхода к бастионам не превышало пяти минут, поэтому они были уверены, что есть возможность «покурить».
«Приготовиться…» – прошла команда Морана.
Сотовые маховики затряслись от напряжения, разгоняя в своих кольцах потоки материи.
Не будь чудовищных перегрузок в самом начале «прыжка», его бы легко повторили и обычные пилоты, однако пока только имперским инженерам удалось подобрать нужные пропорции реконструкторов, чтобы пилотов не разрывало на части при «прыжке» и они сохраняли гибкость человеческого ума, столь необходимую при ведении боя.
«Старт!» – скомандовал бригадир, и энергия резко заторможенных маховиков швырнула истребители на четыреста космических миль.
Выйдя из «прыжка», Моран пару мгновений работал на автоматике, а когда сознание вернулось к его живому мозгу, прицельная панорама уже была настроена на «БС-67».
Напуганные внезапным появлением противника, артиллеристы бастиона стали спешно разворачивать зенитные башни, однако несколько сделанных второпях залпов унеслись в черноту космоса.
Сканер указал самое слабое место станции, и Моран мысленным приказом отстрелил из шахт две скоростные ракеты. Одновременно с ним то же сделали и его товарищи.
Рой ярких огоньков понесся к бастиону и скоро начал рвать его корпус. Зенитные противоракеты были пущены с запозданием, станция, содрогаясь от взрывов собственных арсеналов, быстро умирала.
Красиво развернувшись, группа Морана оставила позади растерзанную жертву и рванулась к «АС-19», на корпусе которой блестели еще не покрашенные свежезамененные броневые пластины. Впрочем, это уже не могло ее спасти.
Сначала по объекту ударили скоростными ракетами, а затем «М-7» Морана тяжело качнулся, выпустив из бомбового люка необычный снаряд. По виду это была однотонная бомба овальной формы – почти гарантированная жертва зенитной ракеты, однако скоро корпус устройства разделился на две части, которые стали расходиться и натягивать между собой светящуюся нить.
«Струна!!!» – донес разведчик вопль вражеского наблюдателя, понявшего, чем это грозит. Будь поблизости истребители, они бы могли отвести угрозу, расстреляв натяжители, в которых находились элементы питания моноструны, однако авиация была еще далеко и тщетно сжигала сопла, пытаясь успеть к своим гибнущим станциям.
Когда струна достигла цели, ее натяжители уже разошлись на сто метров. В месте первого разреза брызнули искры, а затем конструкция поддалась и струна вышла с другой стороны рассеченной станции, угрожая замешкавшемуся крейсеру.
Казалось, что с бастионом ничего не произошло и он не потерял своей целостности, однако в следующую секунду его части раскрылись, извергнув в космос пар и технические газы, а затем и огонь взорвавшихся арсеналов.
Когда истребители 342-й эскадрильи наконец добрались до места трагедии и вступили в бой с группой Морана, защищать им было уже нечего. Три уцелевшие артстанции не могли сдержать противника, и армада 18-го Гвардейского легиона неотвратимо приближалась, выстраиваясь в некое подобие подковы.
«Кронфоссеры» защитников планеты не могли тягаться с «М-7», однако группа Морана несла досадные потери. То один, то другой его пилот вскрикивал в эфире полным боли голосом, когда раскаленные болванки пушечных снарядов прошивали его машину, словно живую плоть.
Поверх свалки авиационного боя артиллеристы уцелевших станций продолжали вести огонь по несущимся навстречу крейсерам. «Пушки Лаваля» проделывали в их корпусах огромные пробоины, однако скоро дистанция сократилась и крейсеры изготовились к ответному залпу.
