Но как объяснить ту правдоподобную драку, которую он был вынужден затеять, с неким Морданом? А сцена, когда насиловали Наташу? Неужели это тоже были съемки скрытой камерой?! Но Фрол мог голову дать на отсечение, что насиловали Наташу по-настоящему. Так же, как по-настоящему били его самого…
Фрол все-таки заставил себя уснуть, иначе голова начала бы болеть от лезущих в нее мыслей.
Проснулся, судя по всему, утром, от стука в окошко камеры, в которое просунули все те же миски с безвкусной едой и не очень приятной на вкус водой. Привередничать Фрол не стал, все съел, все выпил. Выспался он, несмотря на жесткое ложе, неплохо, да и голова почти перестала болеть. Самое время было продумать дальнейшие действия в зависимости от предстоящих событий. Но оказалось, что все уже продумали за него.
Дверь открылась, и в камеру вошли трое, среди которых Фрол узнал лейтенанта Галлузо. Двое крепко ухватили его за руки, а Галлузо ловко и быстро связал ему ноги – не вместе, а так, чтобы была возможность делать по одному короткому шажку. После чего веревку на руках Фрола развязали и каскадера вывели из камеры.
Он хорошо сознавал, что даже только со свободными руками вполне может одолеть троицу бойцов. Достаточно было вырубить хотя бы одного и завладеть его шпагой. А дальше – дело техники. Возможно, именно этого требовал сценарий фильма, в котором его снимают скрытой камерой? Но Фролу не было дела до сценария, в который его до сих пор не посвятили…
* * *
Тюрьма оказалась маленькой. Идя по коридору, Фрол насчитал всего девять дверей, шесть из которых были с закрытыми окошками и ничем не отличались от двери, что вела в его камеру-одиночку. Седьмой была комната, где его допрашивал барон Волленвейдер. Восьмая дверь была открыта; проходя мимо, Фрол успел заметить пяток арбалетов, рядком прислоненных к противоположной стене, и сделал вывод, что это что-то типа комнаты дежурного.
Девятая дверь вела на улицу. Порога в тюрьме не оказалось, да собственно, и разницы в тверди под ногами Фрол не почувствовал – на улице была такая же утрамбованная земля.
Оглядеться Фролу не позволили, не очень вежливо подтолкнули в спину, да так, что он едва не упал. Фрол обернулся на грубияна, чтобы сказать пару ласковых, и чуть не напоролся глазом на острие шпаги.
– Передвигай мослами, пришлый! – рявкнул надсмотрщик и взмахнул шпагой перед лицом, заставив Фрола отпрянуть. На этот раз ноги заплелись, сохранить равновесия не удалось, и он упал на задницу.
Презрительно ухмыляясь, надсмотрщик покачал шпагой вниз – вверх:
– Стендап, пришлый, и шнель на арбайтунг, пока пяток горячих не заработал!
Фрол, намеренно стараясь показать свою неуклюжесть, поднялся, в то же время, концентрируя силы, чтобы броситься на обидчика… Хлесткий удар обжег лопатки каскадера, и ему сразу стало понятно значение «пяток горячих». Подавив готовый вырваться крик, Фрол медленно развернулся к ударившему. Еще один удар по лопаткам, заставил его, застонав, изогнуться дугой и упереться грудью в подставленную шпагу. И в шею сзади тоже надавили острым.
– Замри и слушай, – сказал второй надсмотрщик, глядя на него, как на приговоренного к смерти. – Ты – пришлый. А, значит, – никто, чернь. И нам, бойцам Горного королевства, пюлювать, что ты только позавчера появился в мире за стеной и ничего пока не понимаешь. И нам глубоко и далеко пюлювать на твои эмоции, жалобы и стоны. Сегодня для нас важны только твои руки, которыми ты будешь строить крепость для барона Ольшана. Ты будешь строить беспрекословно, подчиняясь любому нашему приказу. И эти мои слова первое тебе предупреждение. После второго получишь пяток горячих. И запомни, третьего предупреждения не будет, – озеро рядом, а рыбки всегда жрать хотят…
– Капрал Вьювец, Симага, что вы там застряли? – крикнул лейтенант Галлузо. – Давайте, пошевеливайтесь!
– Идем, господин лейтенант, – капрал Вьювец убрал шпагу от груди так ничего и не сказавшего Фрола, и кивком дал понять, чтобы тот следовал за ним. Одновременно сзади острие шпаги недвусмысленно надавило на шею, и пленник был вынужден подчиниться приказу.
«Какое же это кино? – вновь задался вопросом Фрол, семеня за надсмотрщиком. – Спина вся горит от ударов, наверняка, до кровищи располосовали. А эти двое, которые его били, что-то мало похожи на артистов. То есть, слишком уж естественно у них все получается; чтобы так играть, надо быть артистом с большой буквы».
Они пересекали большой квадратный двор, окруженный стенами высотой примерно в три человеческих роста, с четырьмя возвышавшимися башнями по углам. На стенах несли охрану бойцы с арбалетами на плечах. Внутри крепости имелось несколько строений – без крыш, но с небольшими оконцами. «У них здесь, что, никогда дождя не бывает?» – задался вопросом Фрол, и отметил, что никто из обитателей крепости не носит головной убор. Он посмотрел вверх – с неба светило два солнца-прожектора…
Подойдя к распахнутым воротам, лейтенант Галлузо, сказав что-то на ухо капралу Вьювецу, вскочил на коня, неспешно покинул крепость и повернул налево, в сторону видневшихся вдалеке домиков. Фрола тоже вывели из ворот, но повернули направо, и повели воль стены крепости. Дойдя до башни, вновь повернули направо и вновь пошли вдоль стены в сторону следующей башни, туда, где как раз велось строительство.
Работали четверо. Их охраняли двое – с арбалетами. Пришлые, одетые так же, как и Фрол, то есть исключительно в набедренные повязки, брали с повозки, у которой остановился капрал Вьювец, увесистые кирпичи-блоки, и, перенеся несколько шагов, укладывали их в ровную линию.
Линия вела от башни – вдоль леска, по направлению к дереву, одиноко растущему на возвышенности шагах в ста от крепости. По всей видимости, строительство началось сравнительно недавно; кирпичи-блоки, уложенные в ряд, образовали прямую линию, длиной шагов двадцать и высотой примерно по пояс взрослого человека.
Не успел Фрол подумать, каким же образом эти кирпичи будут крепиться друг к другу, как один из рабочих, весь какой-то кургузый мужик, уложив очередной кирпич, подошел к висевшему на треноге чану зачерпнул из него половником на длинной ручке и стал поливать кладку тягучей жидкостью коричневатого цвета.
– Что хавальник разинул, пришлый? – Фрол ощутил очередной тычок в спину, по горящим ранам. – Вперед, за работу! Хватай с повозки кирпич и тащи, куда все тащат!
Сжав зубы, Фрол сложил руки на груди. Работать он не собирался. Не то чтобы, не уважал простой физический труд, просто – из-за упрямства. И пусть ему всыпят сколько угодно горячих…
А вот с тем, чтобы всыпать, не залежалось. Надсмотрщики, несомненно, поднаторели в искусстве принуждать к работе посредством «кнута», вот только вместо кнута использовали настоящие шпаги. Фрол готов был взвыть от обрушившейся на спину боли.
