С его заостренными боевыми пилами что-то произошло. Даже с такого расстояния было отчетливо видно, что на одной из них больше нет ударного острия — теперь лапа напоминала скорее бейсбоксную биту, чем смертоносную косу. На второй лапе острие все еще было, но оно потеряло форму, яростно дымилось, истончаясь прямо на глазах, и внезапно оторвалось, капнув вниз, словно было сделано из горячего пластилина.
Кислота, ребята! Органическая кислота! Эта дрянь очень густая и вязкая, ее специально делают такой, чтобы она прилипала к поверхности панцирей вражеских зверокомбатантов и проедала их насквозь, добираясь до внутренностей. Кроме того, кислотная суспензия сохраняет разрушающую способность дольше, чем жидкость. Когда тетроиды обстреляли наши танки, к стальным корпусам прилипло довольно много органической кислоты, и теперь вражеские биоморфы, атакуя машины колонистов, то и дело невольно вляпывались в нее, теряя конечности и жвалы. Народ на холме снова яростно заорал, увидев, как озадаченно мотает огромной башкой один из рептилоидов, из пасти которого валит густой зеленый дым и один за другим выпадают кошмарные зубы. Теперь наши обратили внимание, что некоторые сколопендры, изъеденные кислотой, уже едва шевелятся под гусеницами танков, а поле боя снова понемногу заволакивает прозрачный зеленоватый туман — кислота вступила в реакцию с органическим материалом зверокомбатантов, жадно его пожирая, и движения живых биомашин начали замедляться по мере того, как она поражала их жизненно важные органы.
Командирский ИС резко развернулся на месте и сбил бортом замешкавшегося убийцу учителя, размазав по нему еще пару килограммов ядовитой суспензии. Инсектоид рухнул во весь рост, и доктор Ланцугва наехал на него, а потом заклинил одну из гусениц, и тяжелый танк начал крутиться на месте, размазывая придавленного противника по грунту. Ослабленный агрессивной кислотой псевдохитиновый панцирь чудовища больше не мог выдерживать такой нагрузки и треснул, выпустив наружу густую белесую жидкость. Агонизирующий псевдобогомол заскреб по земле обезвреженными боевыми конечностями и вдруг замер, откинув тяжелую башку, а триумфатор-доктор продолжал с упоением давить его гусеницами, превращая поверженного противника в мутную слякоть.
Ситуация на поле боя внезапно выровнялась. Имперская биотехника, стремительно разрушаемая своим же тетроидным оружием, начала нести ощутимые потери. Шериф Минта выстрелом в упор разворотил грудную клетку одному из рептилоидов, и тот, пошатываясь, побрел в сторону леса — видимо, повреждения оказались настолько серьезными, что укротители решили вывести его из боя. Еще два рептилоида и исполинский инсектоид были повержены Игнатом Воротилой и Руудом Ганшпугом. Мертвые пауки и муравьи уже усеивали место сражения сплошным черным ковром, и их псевдохитиновые панцири бодро похрустывали под танковыми гусеницами. К этому времени у нас осталось на ходу едва ли два десятка машин, но теперь наши бойцы погибали все реже, а вот количество неподвижных зверокомбатантов под их гусеницами понемногу росло.
Сообразив, что происходит, вдова Фаленопсис внезапно резко сдала назад, волоча за собой вцепившегося в ее машину гигантского богомола и двух сколопендр, которые тащились за танком, словно размотавшиеся с катков гусеницы.
— Куда! Назад, в строй! — рявкнул командир, но рассудительная матушка вполне отдавала себе отчет в том, что делает. Её «Пантера» тяжело выбралась из общей свалки, отступила еще немного, а потом сползла задом в одну из выемок на поле, оставшихся после артобстрела и доверху наполненных еще не окончательно разложившейся кислотной суспензией. Панцири инсектоидов зашипели. Яростно стрекоча, богомол взмахнул дымящимися передними конечностями, облепленными комьями зеленой слизи, обрушил их на башню танка, затащившего его в ловушку — и они разлетелись вдребезги, словно сделанные из необожженной керамики. А потом гигант скрылся в окутавшем его густом ядовито-зеленом облаке, и по смутным очертаниям силуэта видно было, что он больше не двигается. Сколопендры, окунувшиеся в кислоту с головой, на краю воронки так больше и не появились. Прошло несколько секунд, и исполинский инсектоид вдруг с шумом рухнул во весь рост в едкую лужу, разбрызгав органическую кислоту во все стороны.
Примеру вдовы Фаленопсис последовали двое пацанов, и прежде чем они вернулись на поле боя, им удалось утащить в кислотную преисподнюю еще двоих крупных комбатантов, богомола и ящера. А вот вдова так и не вернулась: похоже, ее искореженная машина все-таки пропустила внутрь органическую кислоту.
Имперцы явно почувствовали, что удача не на их стороне, и вражеская армада разом отхлынула, очищая пространство вокруг танков Курской Дуги. Шериф Таво Минта кинулся было за ними, чтобы закрепить успех, но один из отставших рептилоидов в самоубийственном порыве бросился на его танк, прикрывая отход своих, и забрался на башню, яростно кромсая стальную броню остатками размягчившихся зубов и когтей. Шериф неистово крутанулся, пытаясь сбросить противника, но огромный ящер впился в его машину как клещ. В конце концов изъеденный кислотой биоморф все-таки скатился наземь и забился в агонии, однако к тому времени ему удалось процарапать башню танка, и кислота с башни дымящимися комками начала проваливаться внутрь изувеченной машины. Минта отчаянно взревел в последний раз, и больше его танк не двигался.
— Не преследовать противника! — хрипло заорал доктор Ланцугва. — Перегруппировываемся для нового удара!
Наши танки снова начали сползаться в атакующий порядок, в то время как дымящееся воинство имперцев, отступив на полсотни метров, отчаянно пыталось навести порядок в своих рядах и увести с поля боя поврежденную биотехнику. Нечеловеческими усилиями нам удалось сократить его вдвое, однако и наш отряд потерял половину машин. Никогда больше шериф Минта не будет травить в баре свои байки, никогда уже учитель Пойндекстер не сможет рассказать нам про звезды нашей галактики, никогда охотник Ото Так не принесет в поселок живого инфраволка, никогда малыш Рубиди не пойдет на своего первого метамедведя. Оба воинства, биологическое и механическое, оказались серьезно потрепаны, и ситуация снова выглядела равной. И один только Великий Архитектор Вселенной знал, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо, потому что противостоять на равных имперскому звероподразделению — для вчерашних фермеров это дорогого стоило.
Неразборчиво хрипя, Иезекия Хастлер выстрелил из танкового орудия и вдребезги разнес изъеденную кислотой голову одному из рептилоидов, однако имперцы не обратили на это никакого внимания. Они стремительно перестраивались, загоняя боевую мелочь в тыл и фланги. Впереди остались только оставшиеся у них крупные комбатанты — полдюжины высоченных инсектоидов-богомолов и полдесятка ящеров. Противник явно готовил нам какую-то крупную гадость.
