зубов покрывали их тела.
У одной из стен стоит низкий стол с кандалами и деревянным валиком, на нём ягодицами кверху лежит молодая девушка. Судя по всему, уже не дышит. А рядом стоит ещё один столик. На нём в ряд лежат щипцы, напильники, широкие короткие лезвия, так же фаллосы разной длинны, форм и размеров. Есть одно общее у всех этих предметов… Они все покрыты липкой кровью.
Кого-то из бойцов стошнило. Другой, путая мат с молитвой, начал осенять себя святым знаком. Мой взгляд медленно перешёл в самый дальний угол. Там, сгрудившись, стояли полуголые шурды, у одного из них перед собой выставлена кровавая тряпка. «Целовек, мы говариц с вами. Мы не хоч зла» — произнёс тот, кто держал тряпку. На его груди и подбородке виднелась свежая кровь. Вряд ли его собственная.
Никакой команды не было, бойцы одновременно сорвались. Не применяя оружия буквально вбив уродцев в пол. Уже через минуту они с остервенением давили кровавую кашу, оставшуюся от шурдов.
Нам удалось вызволить из подвала одиннадцать девушек. Трое были мертвы к нашему приходу, у одной сломан таз, она страдала и просила, чтобы её убили. Тут ничем не поможешь, я, ничего не говоря, молча провёл лезвием по запястьям. Не желая оставаться здесь ни единой минуты, мы покинули подвал.
Увидев нас, общее приподнятое настроение в стойбище сразу пропало. Всё было ясно без слов. Некоторые женщины начали плакать, другие сразу подбежали, уводя девушек и пытаясь с ними поговорить. Те молчали, смотря в никуда. Мужчины зло матерились, бессильно пиная землю.
Накатило сильное головокружение. Отойдя в сторону, уселся на поленницу, опустив голову. Меня кто-то взял за рукав. Медленно обернувшись, увидел одну из спасённых девушек, которая куталась в какое-то тряпьё. Её попытались отвести к остальным, но она решительно отдёрнула руку.
— Послушай. Тебе лучше пойти к ним. Мы попытаемся вам помочь.
— Ты уже помог. — Из-под слипшихся от крови волос на меня взглянул единственный глаз.
— К-к-колючка? — Рот пересох.
— Нам нужно поговорить.
— Конечно.
— Я видела, что ты сделал для той девушки. Прошу сделай это и для меня. — Колючка протянула развёрнутые вверх запястья.
— Нет. Она уже была мертва. Я избавил её от мучений. А ты…
— А что я!? Хочешь сказать, что я жива и у меня всё будет хорошо!!! Ты был в том проклятом подвале, ты видел! Но ты не знаешь, что там происходило! — Колючку начало трясти, а голос стал хриплым словно её душили. — Они привели нас в лагерь и заставили раздеться. Сказали, чтобы мы начали бить друг друга или они это сделают сами. Мы не подчинились. Их позабавило это. Вопя, они бросились на нас с палками… и били…и били…и били!!! Закончив, затащили в подвал, приковав. Потом они снова сделали предложение. Добровольно порадовать их. Некоторые согласились… — Колючка умолкла, смотря в одну точку. Её разбитые губы побелели, а по щеке текла слеза.
— Не нуж…
— Я послала их. — Всё так же, смотря в никуда, продолжила она. — Послала. Даже зная, что произойдёт, цеплялась за гордость. Они оставили меня и занялись теми, кто согласился. Постоянно избивая, они смеялись. Им было очень весело. Потом пришла моя очередь. Больше они не стали ничего предлагать… Принесли жаровню с железным прутом. Прикладывали его каждый раз, когда я их посылала. Я всегда считала себя сильной, способной справится с чем угодно. …Глупо… я сдалась…они получили то что хотели… — Колючка подняла низ своей хламиды, демонстрируя жуткие ожоги на внутренней стороне бёдер. — Я не хочу жить с тем, что произошло! Ты единственный, кого я хоть немного знаю. Сама я не справлюсь… Прошу, Филин.
— Тебе кажется это выходом, и я не стану этого отрицать, но всё же подумай если не о себе, то о своей сестре. На кого ты её оставишь.
Колючка опустила голову, а её плечи задрожали, но она всё равно протянула мне развёрнутую руку.
— Прошу… — Едва слышно произнесла девушка.
— Понимаю тебя, но я не стану этого делать.
— Что ты несёшь?! Понимаешь, говоришь!!! Ты не хрена не понимаешь!!!
— Понимаю, и лучше, чем ты думаешь… — Немного помолчав. Решился. — Когда-то жила девушка из очень хорошей и религиозной семьи. Однажды она поссорилась со своими радетелями и переехала в город. Там оказалась всё, не так как она ожидала. Она оказалась никому не нужна, и всё же ей повезло встретить отзывчивых людей из дальних земель. Стала с ними жить и радоваться жизни. Вот только у этих людей быстро закончились деньги, и они решили по-быстрому подзаработать. Устроили аттракцион для моряков: «Один раз в любую дырку. Всего за одну крону». Девушка смогла вновь осознать себя спустя пять месяцев в доме милосердия уже беременной. Она бросилась сразу к родителям, но те вышвырнули, назвав «портовой шлюхой». Грязные новости расползаются очень быстро. «Шлюха» — так её начали называть. Ещё через четыре месяца у неё родился сын. С дочерью она может быть и смирилась бы, но не с сыном. В этом мелком ублюдке она видела всех тех, кто с ней это сделал. Только страх перед наказанием не давал ей его зарезать или утопить. Она пыталась избавиться от него иначе: морила голодом, забывала в хлеву со свиньями, регулярно била. Но он всё не подыхал. И каждый раз, когда она его видела, не забывала сказать, кто он, подробно описывая то, как он появился, высказывая в конце каждый раз одно и то же: «что это он во всём виноват». И в ссоре с родителями, и в изнасиловании, и в своём рождении, и в её дерьмовой жизни — это всё он. А сын сидел перед ней и говорил сам себе: «твоя вина, твоя вина, твоя вина». Так продолжалось долгие годы. Пока эта женщина не сдохла от туберкулёза и постоянного пьянства. И каждый раз, когда сын вспоминает о ней, он повторяет: «твоя вина»…Так что, думаю, я всё же знаю, о чём говорю…
— Филин, Филин!!! Быстрее! Быстрее! Там, это, того, ну это… — парень не как не может набрать в лёгкие воздуха. — …языка сейчас убьют! — Запыхавшись, доложил один из тех, кто был со мной на штурме.
У постройки оказалась небольшая, но очень злая толпа. Гром и ещё двое пытались изо всех сил угомонить желающих мести людей. Их можно понять, у самого руки чешутся из гада жизнь по капле выдавить с применением инструментов из подвала. Особо не церемонясь, растолкал людей, подошёл к шурду и со всей силы нанёс
