Выстрел прозвучал в бетонном погребе неожиданно громко и резко. Хорь сполз по стене, оставляя на ней полосу крови. Охранники «свободовцы», прибежавшие на грохот, непонимающе посмотрели на Фельдшера, а тот, достав из кармана телефон, нажал кнопку воспроизведения.
Лица молодых «фрименов» менялись, а стволы двух АКСУ, направленные на нас, медленно опускались вниз. Костик… именно так за глаза звали нынешнего лидера «Свободы».
— Вы всё слышали, парни. Передайте это нашим, тем, кто ещё помнит, что такое настоящая «Свобода». Расскажите им. Я скоро приду.
— Мы расскажем, брат, — кивнул молодой парень в пятнистом камуфляжном комбинезоне. — Приходи.
Философа мы похоронили здесь же, в бывшей «Деревне новичков», на холме, где уже давно потемнели от непогоды несколько десятков грубо выструганных крестов. Я долго раздумывал, что вырезать на свежем кресте, сбитом, как и прочие, из досок от армейских ящиков, после чего вычертил: «Философ. Вольный сталкер».
— Я ухожу, дружище. — Фельдшер положил мне руку на плечо, вздохнул. — Прости, но тебя не возьму с собой. «Свобода» заболела… и ей нужен врач. Лечение, боюсь, будет очень опасным. Приходи после, когда всё успокоится. А ещё лучше, вступай в нашу группировку. Она будет другой… тебе понравится.
— Зайду как-нибудь. Но уж извини, я всегда был одиночкой. Им и останусь. До свидания, брат. Загляну обязательно, как с делами закончу. Пока.
Фельдшер ушёл, не обернувшись.
А я, стоя на холме, среди могил погибших сталкеров, мысленно позвал Пенку. Она обещала провести меня туда, где наконец перестанут мерещиться тени мёртвых друзей, где я смогу сказать себе, что не зря прожил свою жизнь. Теперь он явится мне, тот громадный лазоревый камень, он не посмеет отказать мне на этот раз.
«Дождитесь меня, ребята. Я скоро».
И где-то в глубине души, там, где уже много лет не было ничего, кроме мрака, вдруг блеснул лучик надежды.
«Вы будете жить».
Я почти увидел их улыбки. Кивнул мне седой, как снег, сталкер, улыбнулась молодая русоволосая девушка, помахала рукой. Ничего. Теперь всё будет хорошо.
И так здорово, легко стало на душе, что я улыбнулся серому небу и сделал свой первый шаг на север. Первый шаг к Саркофагу.
И я знал, что дойду.
