Вспомнив совет Утконоса – «когда тебе что-то непонятно, почитай справку», Меченый вытащил из кармана наладонник и машинально ткнул кнопку включения. На экране почему-то снова первым делом появилась случайная цитата: «Зачем вам подорожная, вы же неграмотны!»
Выглядело это настолько оскорбительно, что у Меченого непроизвольно вырвалось: «З-зараза!» Машинка явно была умнее его, и мало того что прекрасно понимала это, так еще и издевалась над ним! Меченый со злостью ткнул стилусом в экран, и цитата сменилась другой: «Все правильно, городишко наш – дыра. Всегда дырой был и сейчас дыра. Только сейчас, – говорю, – это дыра в будущее. Через эту дыру мы такого в ваш паршивый мир накачаем, что все переменится». Он вдумчиво прочитал эту фразу, перечитал еще раз. Легче не стало, понятнее – тоже.
Меченый опустился на корточки и впился взглядом в план городка, обхватив голову руками и мучительно пытаясь вспомнить. Если бы ему удалось понять... Наверное, все сразу стало бы ясно...
Меченый осторожно выглянул в окно. На территории НИИ «Агропром» было неспокойно – метались в темноте лучи прожекторов, выла сирена тревоги, где-то внизу периодически раздавались одиночные выстрелы. «Меня ищут», – как-то отвлеченно подумал сталкер, сворачивая в трубочку тонкую пачку каких-то сверхважных документов и засовывая ее во внутренний карман куртки. Документы он все-таки нашел и остался при этом жив. Пора было бежать отсюда, а то начнет светать – и тогда военные его точно пристрелят.
Сталкер вдохнул поглубже и осторожно, перебежками, двинулся вдоль стены здания в сторону ворот. Кажется, пока его не замечали. Спасительная стена быстро закончилась. Он, пригибаясь, преодолел несколько метров открытого, простреливаемого с караульных вышек по углам пространства и вжался спиной в стену следующей постройки, последней перед воротами.
Детектор движения попискивал, показывая все увеличивающееся количество врагов, за воротами нервно и отрывисто переговаривались часовые. Как Меченый ни вслушивался, разобрать слова не получалось.
Сердце учащенно билось, сил на последний рывок почти не осталось. Ну, надо решаться, ну! Время сейчас работает против него.
Перед тем как прорываться через ворота, он на всякий случай оглянулся и застыл, пораженный: луч прожектора скользнул по глухой стене здания, из которого только что выбрался Меченый, а на ней... на ней была порядком облупившаяся от времени фреска. Она в одно мгновение фотографически отпечаталась в его мозгу. Сюжет фрески был незатейливо научно-соцреалистическим: группа ученых – созидателей светлого будущего – отчетливо смахивающий на Циолковского седовласый корифей и молодые сотрудники, на заднем плане какие-то спутники, планеты с изрытой кратерами поверхностью, футуристического вида межпланетные станции. Эту настенную роспись он тоже когда-то видел. Только не здесь. Как такая роскошная фреска могла оказаться на глухой стене какой-то подсобки заштатного сельскохозяйственного института? Нет, он видел ее где-то в другом месте... Кто такой Циолковский, почему центральный персонаж композиции напомнил его? Некстати навязчиво встала перед глазами картинка: быстроходный теплоход на подводных крыльях – «ракета» – покачивается на волнах у речной пристани, сходят по трапу пассажиры, на борту название: «К. Э. Циолковский».
Эти обрывочные воспоминания нахлынули и отступили в одно мгновение, как ни странно, придав Меченому решимости. Он поудобнее перехватил автомат и бросился к воротам, где ждали враги.
– Эй, парень, информация не нужна? – окликнул Меченого притулившийся у стойки сталкер в черном плаще и надвинутом на глаза капюшоне.
– О чем? – заинтересовался Меченый, машинально перекидывая в руках банку с энергетиком.
– О Выжигателе Мозгов на Радаре, например, – ответил сталкер. – Думаю, тебя это заинтересует. За чисто символическую плату.
– Выжигатель? Да ну его, – сказал Меченый. – Много тут у вас таких чудес, кому они нужны...
– Как знаешь, – неодобрительно хмыкнул информатор. – А что же тебе тогда интересно?
– Припять, – не задумываясь, ответил Меченый. – Можешь рассказать что-нибудь о Припяти?
– О Припяти? – Информатор, кажется, немного растерялся. – Что именно?
– Все, что знаешь.
– Припять – это город недалеко от ЧАЭС, – пожал плечами информатор. – До первого взрыва там жили в основном сотрудники станции. Рядом совсем, пешком на работу ходили через лесок. Он теперь Рыжий лес называется... Кстати – гиблое место: радиация до сих пор убойная, аномалий полно, и все блуждающие. Не советую туда соваться... Вот, если хочешь, могу за чисто символическую плату предложить карту безопасных маршрутов через эту местность...
– Разберемся, – прервал его Меченый. – Ты от темы, брат, не уходи. Много народу жило?
– В Припяти-то? Тысяч сорок-пятьдесят...
Меченый присвистнул:
– Большой город! – Он сделал пару глотков из банки и приготовился слушать дальше.
– Да, говорят, был большой, красивый образцово-показательный городок энергетиков. Дворец культуры чуть ли не лучший в республике, спорткомплекс по высшему разряду, какая-то особо продвинутая планировка микрорайонов. Типа, город будущего. Недолго, правда. Потом, когда в 86-м 4-й энергоблок рванул, все население Припяти эвакуировали. Ну, как и все деревушки в радиусе тридцати километров, а территорию эту сделали Зоной отчуждения.
Меченый слушал, боясь пропустить хотя бы слово, весь подавшись вперед и забыв про свой напиток.
– А потом случился первый Выброс. И теперь мы «маємо то, що маємо», – закончил информатор. – Еще вопросы остались?
– А что там было, в Припяти, до аварии?
– Ну, сказал же тебе – люди жили, все, как в обычных городах. Ты что – сильно давно в Зоне, что ли, забыл, как люди в городах живут? В твоем городе? И тут так же было.
– Свой город я не помню, – с сожалением признался Меченый. – Амнезия, говорят. Частичная. И все-таки, как там было?
– Опять за рыбу деньги! Ну ты, блин, въедливый. Все, как везде, было – дома, магазины, школы там, типа, поликлиника, кинотеатр, стадион. Ты толком скажи, чего тебе с этой Припяти надо?
– Стадион? – переспросил Меченый. – Недостроенный?
Перед глазами вдруг встало яркое, отчетливое воспоминание, как будто стоп-кадр из старого фильма – взмывший свечой над сеткой волейбольный мяч, на который он смотрит, запрокинув голову, и отчаянный, пронзительный крик товарища по команде: «Гаси-и-и!»
– Откуда я знаю? – удивился информатор. – Тридцать лет прошло, разве теперь разберешь, достроенный он или нет?
