Еще через десять минут оба пациента лежали на столах и с фатальным отчаянием продолжали бравировать и шутить.
А потом все накрыл туман наркоза.
Очнулся Парадорский все на том же операционном столе, но в довольно неприятном состоянии. Страшно хотелось пить, жутко затекло все тело от неподвижного лежания, основательно болела голова. Словно в черепную коробку вонзили сразу несколько горячих стержней. Кругом царил полный мрак и что-то монотонно гудело. Хотел пощупать руками бедра и только тогда понял, что прочно прикреплен к ложу многочисленными ремнями. Из-за ремня и голова не поворачивалась. Пошевелил губами и решил кого-то позвать:
– Эй! Кто-нибудь! Отзовитесь или дайте напиться!
– Да чтоб тебя ржавчина съела! – послышался изумленный голос профессора в невидимых динамиках. – Ты почему проснулся?! Тебе еще час следовало спать!
– Выспался, вот и проснулся. Да и пить жутко хочется.
– Лежи и не шевелись! – умоляюще восклицал ученый. – Мы сейчас все уладим.
В темноте невидимого пространства послышались шумы беготни, восклицаний, скрип и шелест передвигаемых устройств. Потом опять раздался голос:
– Тебе не должно хотеться пить! Твою жизнедеятельность поддерживает прототип омолаживающего устройства.
– Значит, ваш прототип сломался. Пить хочу, тело отлежал, башка болит!..
– Не стони! – уже сердито восклицал профессор. – Ведешь себя словно девственница… перед родами.
Вскоре системы жизнеобеспечения и в самом деле заработали. По спине прошлась волна тепла, кожа перестала чесаться, боль в голове стихла. По столу пошли вибрирующие волны, способствующие массажу тела. Чуть позже и во рту исчезла неприятная, горчащая сухость.
Да и комментарии продолжились:
– Сейчас выводим тебя полностью из-под режима послеоперационной регенерации. Минут через пять уже и свет увидишь. Только глаза вначале прикрывай. А все остальное мы уже сами сделаем.
Действительно, полуавтоматический медицинский монстр вскоре стал открывать целые секции, отводить их в стороны и освобождать проходы к операционному столу. Натяжение ремней ослабло, а потом они вообще спали. В поле зрения появился сам Сартре с двумя помощниками и освободил тело окончательно. Затем помогли встать, проводили в другую комнату, где хранилась одежда и личное оружие, и там усадили в кресло, рядом со столиком с чайниками и кофейным агрегатом.
– Горячий, бодрящий чай тебе пойдет на пользу, – разрешил ученый, ни на минуту не прекращая визуальный поиск только ему одному известных симптомов. – Пей-пей, мне это не мешает.
– Зато мне мешает! Как я могу пить, когда мне светят в зрачок слепящим лазером?! И где Серджио?
– Еще на столе, его только через четверть часа будить надо. А уже только потом ты должен был просыпаться.
– Что-то пошло не так?
– Понятия не имею! Может, калибровка на устройствах чуток сбилась? Такое иногда бывает.
Но при этом профессор повел глазами в сторону заскочившего в комнату помощника, давая понять, что остальные обсуждения стоит проводить только наедине. Танти понял, продолжив интенсивно прогревать горло бодрящим напитком. Затем его прикрыли теплым пледом и отправились выводить из-под наркоза полковника Капочи. Тот вскоре и появился, но его состояние было не в пример лучше и боевитей. Он посмеивался, громко шутил, бодро поигрывал всеми мускулами и выглядел, словно и самом деле прошел очередной курс омоложения.
– Танти! А ты чего сидишь как сонная курица? – пророкотал он своим командирским голосом. – Где твоя радость бытия?! Где жизнеутверждающий пафос?
Парадорский скривился:
– Мне пить не давали, тело не массировали, ремни затянули чрезмерно.
– Но ведь ты выжил! И это самое приятное. Жизнь прекрасна!
Он пристроился рядом со столиком, налил себе кофе и набросился на стоявшее в стороне печенье. Они остались одни, поэтому майор спросил:
– Господин полковник…
– Мы ведь договорились в неофициальной обстановке на «ты», – напомнил тот.
– …А тебе при операции тоже досталось? Как себя чувствовал после?
– Точно так же, как и сейчас: превосходно!
– И голова не болела? Хм! А мне вот опять хуже стало. Словно после полосы препятствий, весь измотан. И опять голова заболела.
Капочи явно заволновался:
– Почему? Что случилось! Где этот… – Он уже собрался звать профессора, но Танти его остановил:
– Не надо кричать. Наш гений намекнул, что хочет поговорить на эту тему без лишних ушей. Так что подождем.
Четверть часа они болтали на отвлеченные темы, которые в основном касались строительства нового здания и казарм дивизиона. А также реконструкции знаменитой полосы препятствий, на которой новички элитного соединения так ни разу себя и не опробовали.
– Полосу следует восстановить в первую очередь, – не иначе как приказывал полковник. Причем он прекрасно знал, кого и почему император назначил главным куратором по восстановлению. – Потому что жить можно и в палатках, а вот поддерживать боевую форму следует обязательно и ежедневно. Причем обязательно добавим несколько усовершенствований. Раз уже там все раскурочено…
– Совершенствование – это хорошо. Были бы только средства, строительные роботы да материалы.
– Все будет. Я с тобой последнюю новость не обсудил, потому что ты спал в дороге, а она нам пришла в пути. Так вот, Пиклия уже почти согласилась на выплату полной дистрибуции.
– А что с Моусом? – оживился Парадорский. – Неужели его сами пиклийцы и сместят?
– Вот это как раз и есть главная новость: узурпатор на всю Галактику вопит, что его взяли в заложники заговорщики из среды военных и прямо-таки насильственными методами, применяя пытки, заставляли произносить крамольные речи в сторону Оилтонской империи. Именно военные, войдя в сговор с кучкой ученых-отщепенцев, и затеяли неожиданный десант на Старый квартал, пытаясь насадить впоследствии военную диктатуру как в королевстве, так и в империи. Штаб бунтовщиков взят штурмом силами безопасности, король Пелдорно освобожден, среди военных произведены массовые аресты, и виновные уже дали первые признания своей вины. По всем каналам только и транслируют покаянное выступление главнокомандующего космодесантными войсками. Причем в центре Галактики, и в частности в Союзе Разума, вдруг стали раздаваться крики в поддержку узурпатора. Мол, бедный, несчастный Моус ни в чем не виновен. Короче, полный маразм и беспредел устроил этот уголовник со своим подельником Де Ло Кле. Полнейший!
– Вот сволочи! – досадовал и майор, прекрасно осознавший, что таким способом Моус и его клика могут и выкрутиться. – Как подло и мерзко они все перекрутили. И ведь наверняка не допустят наблюдателей к суду арестованных военных?
