Штурмовики плавно качнули крыльями и весело замигали россыпью танцующих огоньков. К земле веером потянулись дымные полосы. Кусок леса в пару гектаров, стремительно набух гигантским шаром пламени, дыма и разлетающихся ошметков.
Руди сдавленно засипел. Воздуха не хватало. Он не удивился, не пришел в ужас, не расплакался сопливой, маленькой фройлян. Руки сами собой потянулись к горлу обрадованно скалящегося Шульца. Только бы добраться до автомата…
Сзади схватили, заломали руки, бесцеремонно пригнули к полу. Быстрые сволочи. Голову пронзила острая боль. Шульц ухватил за отросшие волосы, наклонился и заорал прямо в лицо:
– Полегче парень, твои друзья-мутанты получили свое. Всерьез думал мы будем облизывать каждого задрипанного унтера? Будешь дергаться, выброшу к чертовой матери, станешь рождественской звездой на первой попавшейся елке.
Руди обмяк. Мрази, какие все таки мрази, а ведь поверил, развесил уши как последний придурок. А интуиция не просто подсказывала, истошно вопила, привлекая внимание. Идиот, тупой идиот.
Огненный шар опал, сдулся, приник к вершинам деревьев, клубясь размытыми, черными вихрями. Над выжженной излучиной закружились боевые вертолеты, поливая трассерами и скрываясь в густом дыму. Горел лес, горела земля, воздух плавился и шкворчал. Несколько винтокрылых машин приникли к поверхности. Из десантных отсеков выскакивали солдаты, бежали и падали за укрытия.
Вертолет сделал круг и плавно пошел на снижение. Бойцы натянули очки и черные маски. Двое контролировали притихшего Руди. Сейчас будет высадка. Мягкий толчок, пружинящие полозья. Дверь ушла в сторону, открывая ворота в Ад. Тошнотворный запах дыма и паленого мяса. Елки порыжели от нестерпимого жара и поджали опаленные лапы. Догорали разрушенные дома, пощелкивая углями и медленно осыпаясь.
Шульц пропустил перед собой четверых и зычно скомандовал:
– За мной, периметр под наблюдение!
Тяжело спрыгнул, пошатываясь под весом лишней снаряги, и грозно повел из стороны в сторону автоматом. Клоун. Не наигрался в войну дурачок.
Лопасти разгоняли раскаленный, обжигающий легкие воздух, раздувая пожарище и вздымая к небу тысячи искр. Деревня перепахана сталью, покрыта слоем золы и невесомого, серого пепла. Темные фигуры мелькали на другом краю уничтоженного селения, заканчивая дьявольскую работу.
Группа Шульца ощетинилась стволами. Им страшно, – внезапно осенило Рудольфа. – Эти твари даже мертвых боятся!
На дороге неряшливой грудой валялся детский велосипед, краска съежилась и потрескалась от нестерпимого жара. Затрещала и рухнула догорающая изба. Руди утробно сглотнул увидев первые трупы. Обгорелая до неузнаваемости женщина, с крохотным ребенком прижатым к груди. Тела спеклись, сплавились в единое целое. Вопреки смерти, вместе и навсегда.
– Убрать, – брезгливо скорчился Шульц. – С минуты на минуту будет телевиденье, готовьте картинку.
Бойцы засуетились, потащили трупы в кювет, остальные выгружали из вертолета загадочные ящики с полустертыми надписями.
Дальше новые тела, страшно изуродованные, обоженные, многие со свежими огнестрельными ранами, группа зачистки добивала в упор. Выживших нет, никто не планировал сохранять жизни этих людей. Вот оно, лицо благословенного третьего Рейха – страшная, перемазанная кровью харя лживого монстра, питающегося человечиной, страхом и детскими душами.
– Нравится? – с усмешкой поинтересовался Шульц. – А ведь все это благодаря тебе.
Руди молчал, сказать нечего. Ублюдок прав.
– Благодаря тебе, и более того, ради тебя, да-да, – Шульц приятельски хлопнул по плечу. – Сегодня твоя никчемная судьба сделала крутой поворот. Представь, вечерние новости, прайм-тайм, Германия приникла к экрану. Обыденность и скучища: закончилась посевная, наводнение в Швабии, фанатики перекрыли дороги, препятствуя перевозке ядовитых отходов. И тут появляешься ты. Герой одиночка, внедрившийся в самое сердце террористического подполья. Молодой патриот, рисковавший жизнью ради страны. Ты ведь рисковал жизнью?
– Мне плевать на жизнь, убейте меня.
– Тяга к смерти в моде среди молодежи, – загрустил Шульц. – Рад бы помочь, но теперь ты герой, используй выпавший шанс. Станешь звездой: слава, женщины, деньги, Берлин, гражданство, предел мечтаний для такого замарашки как ты.
– Я согласен, – глухо обронил Руди. Деваться некуда, окружен, раздавлен и смят.
– Тебя никто не спрашивает, – резко оборвал Шульц. – Отныне ты проект Имперской секретной службы и принадлежишь нам. Мы выжмем тебя досуха и выбросим на помойку, где тебе самое место. Такова участь героев. Делай что говорят и наслаждайся процессом. Я завидую тебе парень. Вчера возил мусор, а завтра примешь железный крест от самого фюрера, и девочки будут визжать и падать в обморок при твоем появлении. Твоя унтерменшская рожа появится в каждом учебнике, и все дети Рейха будут равняться на тебя. Это великая честь Рудольф. Хорошая награда за сотню жалких жизненок. Они бы все равно умерли, люди смертны, рано или поздно, всегда. Если тебе станет легче, деревня давно в оперативной разработке, случившееся было лишь вопросом времени. Удачное стечение обстоятельств. Выжгли осиное гнездо и подбросили дровишек в затухающий костер патриотического угара.
Поток грязи вливался в уши, и Руди тонул в ней как беспомощный, новорожденный котенок. Сука, почему не подох в Мертвых землях, как все нормальные люди? Почему?
Над выжженой поляной загудел транспортный вертолет. Заложил пару кругов и пошел на снижение.
– А вот и друзья из «Дас Рейха», – обрадовался Шульц.
Руди пошел за ним, как послушный теленок. Два бойца не отставали, каждое движение под контролем, попробуй дернись, порвут как сторожевые овчарки. «Дас Рейх» первый имперский канал, правительственный рупор, чье вещание состоит из прославления немецкого образа жизни и плохих новостей из Соединенных Штатов. В перерывах сериалы для романтически настроенных домохозяек, и старые фильмы о Великой войне.
Первой спустилась женщина, Шульц галантно подал руку. Ого какие люди! Сама Грета Абель, звезда телеэфиров, объект воздыханий всей мужской половины империи. Всегда в гуще событий, всегда первая, у нее самые горячие и злободневные репортажи. Короткие блондинистые волосы скрыты под каской не по размеру, точеная фигура затянута в тяжелый бронежилет. Следом люди с камерами, осветительными приборами и прочей, малопонятной аппаратурой. Падальщики не заставили себя долго ждать.
– Здравствуй Греточка! – рожа Шульца едва не треснула от улыбки. – Ты прекрасна, как северное сияние, в кромешной тьме полярных ночей.
