периметр, так что о том, что за одной из его тысяч увязалась погоня, он узнал загодя.
– Халява, скачи навстречу беглецам, так, чтобы тебя не засекла их погоня, и выводи их всех на нас, сюда.
– Сделаю! – с горящими глазами ответил дружинник, быстро оценив задумку князя.
Рус же позаботился, чтобы те шесть тысяч, что сейчас находились под его рукой, расположились в низине и не отсвечивали. В итоге степняки, думая, что они превосходят противника в три раза, в один не самый прекрасный для себя момент выяснили, что они уступают славянам вдвое…
– В атаку!
Встречный, а точнее догонный удар (ибо степняки по своей привычке решили не принимать боя с превосходящими силами, а сбежать) был страшен. Практически падавшие от усталости после двух дней изнуряющей погони лошади не могли унести степняков от всадников на свежих конях.
Сначала степняков снова просто завалили стрелами, потом дротиками, и добивающим ударом стали копейные уколы в… лошадей. Рус все-таки хотел начать обзаводиться будущими работниками, и раз уж подвернулся такой случай, то решил его не упускать и отдал приказ лишать всадников противника транспорта. Так что Рус обзавелся почти двумя тысячами пленников, коим в самом скором времени предстояло долбить руду и уголь.
Теперь оставалось ждать подхода основных сил противника, хотя оставаться в открытом поле Рус все-таки не стал и отводил свою армию на запад. Все-таки численное превосходство у кутригуров предполагалось не самым маленьким, вопрос лишь в том, насколько, в два, три или все четыре раза?
Так что Рус хотел подыскать подходящее поле боя. На это у него имелось несколько дней. Степняки не станут загонять лошадей в попытке как можно скорее добраться до врага, устроившего им такое побоище, тем более что бежать славянам некуда, так что дня три-четыре у него было.
Как уже было отмечено, чистое поле категорически не подходило. Противник не должен иметь особого пространства для маневра с выходом на фланги и тем более в тыл. Так что Русу требовалось найти узость в горах, и таковых имелось более чем достаточно. Рус выбрал долину, этакую кишку в два километра шириной и около десяти километров в глубину с сужением в середине до полукилометра.
Там, в глубине этой долины, обнаружилась часть беглецов. Как выяснилось чуть позже, все подобные узости были ими забиты. Но дальше в горы они уйти при всем желании не смогли: там дальше, где узость переходила в ущелье, стояла высокая стена.
Измученные постоянными атаками кочевников ромеи приняли программу по строительству стен, перекрывающих вот такие узкие проходы в горы. Конкретно в этой стене ворота отсутствовали как явление. И если поблизости от Херсонеса такие проходы уже оказались перекрыты, то дальше на востоке работы только-только начинались, и продлятся они еще несколько десятилетий, зато в результате обезопасят так называемую область Дори от вторжений степняков.
В итоге люди попали в самую натуральную западню, ибо стены ущелий тут высоки и круты. Сбежать могли самые проворные из молодых. Могли, но не бежали, ибо их тогда ждало рабство у алано-готов, что охраняли эти стены небольшими гарнизонами.
Рус невольно задумался, что с этим ресурсом можно сделать. Так-то понятно – поработить, но он хотел использовать их в предстоящей битве. И несколько мыслей на этот счет у него появилось. Для некоторых людей они могли показаться несколько неоднозначными, мягко говоря, но Русу сейчас было не до чистоплюйства. Ему требовалось во что бы то ни стало победить, и он собирался для этого использовать все возможности даже самые грязные.
– Славян, даю тебе три тысячи воинов, и мне нужно, чтобы ты сделал следующее…
Дальше он подробно объяснил, что следовало сделать брату в ближайшие дни.
– Понял?
– Сделаю.
На второй день появились разведчики кутригуров, которые фиксировали местоположение славянской армии. Рус приказал их гонять, но с таким расчетом, чтобы несколько групп все же смогло подобраться поближе и срисовать количество воинов, но при этом не давая им пробиться дальше на запад.
Чтобы степняки сильно не волновались, Рус показал им, что у него под рукой находится всего семь тысяч человек, и решили атаковать наличными силами, а не тянуть время, собирая еще по разным сусекам. Сколько могли при этом выставить кутригуры? По всем расчетам выходило, что не больше тридцати тысяч.
Боле чем трехкратное превосходство. Это должно было спровоцировать степняков на атаку. А чтобы точно напали, показал им большой лагерь из пленников, в котором наверняка находились родные тех, кто состоял в войске степняков, ходивших в набег на алано-готов, и где молодые воины забавлялись с пленницами.
Комплексная провокация удалась, и кутригуры, купившись, кипя праведным гневом, с яростью ринулись в атаку. Славяне, конечно же, жутко испугались такой накатывающей на них оравы и, бросив лагерь с пленниками и прочими трофеями, на бегу надевая штаны, вяло отстреливаясь, в панике кинулись прочь в глубь узости… только кони отчего-то оказались полностью готовы.
Кутригуры, радостно-злорадно визжа, зная, что враги попались в ловушку, нахлестывая коней, усилили натиск. Узость тем временем становилась все уже и уже, вот уже достигнув ширины около тысячи широких шагов.
Но что это?! Словно из склона гор, а на самом деле из боковых карманов узости, по сути больших оврагов, промытых дождевыми ручьями, потянулась масса из крупного рогатого скота и людей. Быки тащили повозки, а люди оказались связаны и привязаны к эти самым коровам и быкам с повозками, которых для быстроты стегали раненые воины.
В общем, получился эффект сдвигающихся лифтовых дверей, что отсекали «бежавших» славянских воинов от их преследователей. Увы, сдвинуться они все же до конца не смогли, но это уже в глобальном плане не имело значения, та узкая щель, что осталась и через которую десятками пробивались степняки, легко блокировалась, проскочивших порубили остановившиеся по сигналу рога и принявшие бой славяне.
В целом масса из скота и людей выполнила свою задачу и заставила противника не просто остановиться, но и быстро уплотниться до состояния «сельди в бочке». Кони реально не могли даже развернуться, для этого требовалось как следует потолкаться. И тут-то их и накрыло (в прямом смысле этого слова) стрелами.
Рус разделил лучшую тысячу на две части, разместив их на склонах узости, и воины начали вываливать стрелы на сгрудившихся в плотную толпу степняков. Часть стрел, конечно, пришла в негодность за первые два дня вторжения, но порядка четырехсот тысяч еще осталось, вот их они и вываливали с максимальной скорострельностью на врага.
Кроме того, на степняков обрушили стрелы всадники,
