– А ты что скажешь, Энт? – обратился Брейн к гоберли.
– И я то же самое скажу.
– Ну а если подумать? Ты же мастер пролезать во всякие там сети второго уровня, подбирать пароли… – напомнил Брейн и улыбнулся, чтобы спровоцировать гоберли на смех и признание. Но тот не засмеялся.
– То, что я делаю – это пустячные шуточки, а взломать архив – это немыслимое дело. Я уже не говорю об ответственности, Вит. Это просто неподъемная работа, там такая защита стоит, что…
– Но ты же помогал мне посмотреть регистрацию на сайте ИСБ, – снова попытался напомнить Брейн, но по выражению лица Боршинга и по тому, как тот посмотрел на лейтенанта Григора, понял, что гоберли действительно его не понимает.
– А, ну это я, наверное, что-то перепутал, Джордж! – делано засмеялся Брейн. – Ладно, пойду думать, какой найти повод, чтобы послать запрос в Управление.
– Почему ты назвал меня «Джордж»? – удивился гоберли.
– А почему ты называешь меня Витольдом?
– Как же еще тебя называть? – еще больше удивился Боршинг.
– Извини, просто шутки у меня сегодня не ладятся, – сказал Брейн и, поспешно покинув чужой кабинет, добежал до своего, закрылся в нем и какое-то время смотрел на как будто бы передвинутое окно. И как будто бы ставшее пошире.
Домой Брейн вернулся под вечер. Он ушел со службы вскоре после разговора с Боршингом и Григором, а потом еще долго колесил по городу, даже не осознавая, где он едет и куда.
В себя его привел только сигнал датчика топлива, и он заехал заправиться – это Брейн запомнил. А потом снова сменяющиеся панорамы улиц, течение потоков автомобилей. На какой-то мыслительный процесс не было сил.
Добравшись до дома, он оставил машину и даже не потрудился поставить ее на кодовый замок. Его сейчас ничто не волновало.
А между тем во дворе происходило какое-то веселье, какие-то люди танцевали под растянутыми праздничными гирляндами. Но Брейн брел через это празднество и облегченно вздохнул, когда вся эта суета осталась позади.
Нажав кнопку своего этажа, он неожиданно приехал на площадку, где не было его двери. Грустно усмехнувшись, он покачал головой, зашел в лифт и спустился на первый этаж, а затем снова нажал номер этажа и опять приехал не туда. Пришлось ориентироваться по номеру квартиры и, поднимаясь по пожарной лестнице, он нашел свою дверь тремя этажами выше.
– Совсем не смешно, – сказал Брейн и открыл дверь карточкой. Закрыл ее за собой и немного постоял в темноте. Только потом зажег свет и вошел в комнату.
И опять здесь что-то оказалось не так. Мебель как будто переставлена, убрана постель, хотя он помнил, что оставил ее смятой.
Что-то еще по мелочи, но Брейна это уже не беспокоило, навалилась апатия. Сев на кровать, он только сейчас обнаружил, что держит в руках бутылку какого-то пойла. Это, конечно, был не «Леопольд Краузе», но высокий градус обещал соответствующий эффект.
Не помня как, Брейн разделся и, разобрав постель, погрузился в забытье. Сном это состояние назвать было нельзя. Сон приносил отдых и обновление, приток сил и надежду, а Брейн выключался, будто прибор с плохой проводкой, которая время от времени замыкала, заставляя вздрагивать датчики и запускающие устройства.
А потом наступило утро. Точнее, конец очередного периода забытья. Внутренние часы Брейна еще работали, и, очнувшись вдруг, он сразу сел и огляделся.
– А хорошо бы сейчас съесть шнобля!
«Что?» – спросил себя Брейн.
– Я говорю – хорошо бы сейчас шнобля скушать! – произнес голос снаружи, на самом деле его, Брейна, голос. Он уже контролировался кем-то другим, и лишь внутренний Брейн еще пытался удерживать позиции.
Поднявшись, Брейн прошелся по обновленной квартире, не узнавая обоев на стенах, однако ванная оставалась на прежнем месте, и он с удовольствием принял душ из воды, поняв, что экономить сейчас уже нет смысла.
Потом отправился на кухню готовить себе завтрак и с удивлением обнаружил новый холодильный шкаф, в котором имелся большой запас натуральных продуктов.
Брейн даже замер перед открытой дверцей. Он и в своем-то мире не мог позволить себе такого, а здесь стоимость содержимого холодильного шкафа дотягивала до половины его месячного жалованья.
– А я и не возражаю! – громко произнес он.
Вместо вмонтированного в стену старого мейдера он обнаружил на столе новейшую его модель. А еще высокочастотный кристаллизатор – аппарат для приготовления натуральной пищи.
Брейн накидал на мерный поднос нарезки мяса, овощей, картофеля и грибов. Залил все это сырной эмульсией с набором специй, а потом запихнул в жерло кристаллизатора, закрыл крышку и нажал кнопку включения.
Сверхточный и интеллектуально развитый блок быстро пересчитал, какие продукты находятся в кристаллизаторе, и подобрал наилучшую программу приготовления для всего этого великолепия.
К тому времени, когда раздался мелодичный гонг, оповещавший о готовности блюда, Брейн успел побриться и освежиться лосьоном по триста чаков за небольшой баллончик. Неплохая компенсация за постоянные сюрпризы.
Он неспешно позавтракал, отдав должное давно забытым ощущениям, испытанным лишь пару раз по поводу выплаты крупных солдатских бонусов.
Первый раз это было в Фундруме – столице корпоративной армии, где ему выплатили тройной месячный оклад за то, что удержал колонну с рабочим оборудованием до прибытия подкрепления, когда повстанцы валили со всех сторон и от его первоначальной команды в двенадцать человек оставалось лишь трое.
Кого-то потом еще починили, другие прошли курс реабилитации и ушли на минимальную пенсию. Но это было потом – осознание, горечь увольнения и поиск другой, более подходящей компании, а поначалу только радость, что выжил и получил кучу денег, которые можно просаживать в самых дорогих ресторанах корпоративного городка.
Когда все до крошки было съедено, Брейн неожиданно для себя сказал:
– Но все же с большей охотой я бы скушал свежего шнобля!
Едва выйдя из квартиры, Брейн столкнулся со своим соседом – пьющим суперколвером в винтажной, как утверждала Эрника, майке.
– Привет… – сказал сосед, с подозрением следя за тем, как Брейн запирает дверь.
– Привет, сосед.
– А где хозяин?
– Какой хозяин?
– Хозяин квартиры, – сказал суперколвер и уставил в переносицу Брейна тяжелый взгляд.
– Я и есть хозяин, приятель, – заметил ему Брейн.
– А вот ни хрена, хозяина я помню. Ты-то кто?
– Я тот, кто въехал в эту квартиру, – заметил Брейн.
