Было несколько вариантов, садится или продолжать путь. Оба варианта мне не нравились, потому что в первом случае не факт что удастся опять взлететь – на земле могут уже организовать комитет встречающих. Ну а продолжать путь становилось откровенно опасно.
Был и третий вариант, о котором я совсем забыл. У меня ведь был Абу. Все что нужно было, выпустить его из кузова, о чем он мне и сообщил. Хорошо, что у него тоже установлены антигравы, так что вскоре прожаренные тушки ос попадали на землю. Да, плазмоган это не та пушка, под которую хотелось бы подставляться.
После того как Абу залетел обратно в кузов, мы продолжили путь. Больше мы ни с кем не встречались на территории города.
Приземлившись недалеко от капсулы, мы начали загружаться. Но и тут нам не дали спокойно отчалить. Стая гончих напала на нас. Вот только без малейшего шанса на успех. Их перестреляли еще на подходе, более чем в сотни метров от нас.
Забравшись в капсулу, сажусь в кресло пилота. Привычная процедура и мы взлетаем. Через двадцать минут мы были на своем корабле, а я находился перед глазами адмирала, докладывая ему лично о завершении контракта.
– Таким образом, товарищ адмирал, мы уничтожили в этой операции:
"Два колонизатора, четыре гипнотизера, троих телепатов, тридцать семь охотников, двадцать четыре кровососа, шесть защитников, семь охранников, сорок шесть одержимых, один одержимый псион. Помимо этого уничтожено сто семьдесят солдат противника, тридцать девять капралов, двадцать два сержанта, сто шестьдесят ос и восемьдесят четыре комара"
– Я понял, спасибо Сквайр. Мне очень жаль, что ваш командир погиб, примите мои искренние соболезнования. Я, конечно же, распоряжусь, чтобы вам выплатили все причитающееся, но хотелось бы обсудить ситуацию с телом одержимого псиона, как вы его назвали.
– Слушаю, вас адмирал, – говорю ему, примерно понимая, о чем пойдет речь.
– Мы бы хотели приобрести его для исследований.
– Это можно устроить, но остается вопрос цены. Вы же понимаете, вид не изучен, может представлять огромный интерес для любых исследований.
– Понимаю, поэтому предлагаю цену, которую заплатил вашему командиру за тела капитана и аналитика.
– Знаете, адмирал, вы мне симпатичны как командир и офицер флота, поэтому я вам уступлю и отдам тело этого псиона за названную вами сумму, помноженную на два. Что скажете?
Подумав, поспорив со мной немного, переговорив с кем-то, адмирал все же согласился. Причем понятно почему – тварь сильная, неизвестная. Кто первый узнает о ней, тот и сорвет куш. Запчасти, информация и многое другое – хороший источник альтернативного дохода.
– Энсин, скажите мне, что вы собираетесь дальше делать? Восстановите Звезду?
– Не знаю, адмирал, пока еще не знаю. Отдохнем немного, а там посмотрим. Нас осталось мало, возможно разделим деньги и расформируем звезду. Дальше каждый будет устраивать свою судьбу сам.
– Понимаю. Вы сделали большое дело, за что лично от меня большое спасибо. Однако хочу, чтобы вы подумали о будущем. Скоро прибудет ОСН Медуза, быть может, вольетесь в ее состав? Отряд очень хорош, а вы показали себя с наилучшей стороны. Думаю, вам там будут рады!
– Мы обсудим с ребятами сложившуюся ситуацию, а потом решим, – сказал я ему, но все равно поблагодарил за помощь. Хороший он человек, судя по всему – пытается помочь, чем может.
Я действительно не знал, что будет со Звездой. Однако знаю прекрасно, что нужно делать. Во-первых, дать людям прийти в себя, залечить раны и отдохнуть от бойни. Во-вторых, распределить средства, которые находятся на счету Звезды. Зачитать последнюю волю павших бойцов и постараться ее исполнить. Потом следует разобраться с оставшимся грузом. Упускать шестнадцать контейнеров – я же не дурак.
Но все это будет потом. Сейчас меня ожидали медики, и отдых в медицинской капсуле, которых предусмотрительно предоставил адмирал, за что ему отдельное спасибо. Он ведь был не обязан это делать, но сделал.
Добравшись до медицинского отсека, встречаю Оранса. Вместе с ним тут находится полдюжины медицинских роботов. Помня о последних изменениях и нововведениях, не стоит привлекать лишних людей для обследования наших бессознательных тушек. Потому что это наверняка вызовет вопросы, которых хотелось бы избежать.
Уложившись в медицинскую капсулу, погружаюсь в сон. Не помню точно, что мне снилось, но точно ничего приятного.
Помню боль, бесконечную, не имеющую начала и конца. Был еще зов, будто и не человек я вовсе, а часть чего-то неприятного, чужого, огромного и крайне враждебного ко всему живому, да и не живому тоже. В общем, все смешалось в причудливом калейдоскопе, так что что-то конкретное не вспоминается. Какие-то голоса, команды, крики, но главное, что точно помнится, боль.
Очнулся я вдруг и внезапно. Даже выдохнул облегченно, что вся эта пытка закончилась. Неподалеку стоял Оранс и что-то делал с роботом.
– Занят, – спросил я его?
– Нет, – ответил он мне. – Вижу, ты очнулся, это хорошо. У меня как раз есть новости.
– Говори.
– Сыворотка практически полностью вышла из организма…
– Что значит "практически полностью?" Ты что, нормально изъяснятся, не можешь?
– Не перебивай, сейчас все объясню. У всех она вышла полностью, внеся незначительные изменения организма. Чем это аукнется еще не понятно. С тобой проблема серьезнее. У тебя нанороботы в крови бегают, вот из-за них и не вышло полностью сыворотка. О чем-то конкретно пока говорить рано, но и последствия не ясны. Тут по-хорошему нужен целый исследовательский институт, чтобы разобраться с изменениями, но да ладно.
– Не умру, надеюсь?
– Все когда-то умрут, а с нашим образом жизни этот день мы сами и приблежаем, сказал он, после чего воскликнул, – наконец! Вот эта зараза, – добавил, разогнувшись, держа в руке микрочип от робота.
– Анализатор?
– Он самый, – повернувшись ко мне, сказал Оранс. – Это последний робот!
– Чего не стер электронным путем? Решил так кардинально вмешаться во внутреннее устройство?
– Прекрасно же знаешь, был бы хакер хороший, и можно любые данные, если не полностью, так частично восстановить, даже если дефрагментация на молекулярном уровне пройдет, что-то можно вернуть к жизни.
– Ладно, убедил. Где все? – спросил я, увидев, что все капсулы пустые.
– Решили долечиваться у нас на корабле. Так что раненые еще лечатся, остальные бездельничают!
– Ясно, помоги подняться, а то что-то тело затекло.
Поднявшись из капсулы, будто мумия из саркофага, опираясь на Оранса, иду к нам на корабль. Ругаясь при этом, используя весь свой словесный запас. Все тело кололо, казалось, в мышцы закачали силикона, а кости растворили. При этом натерли кожу жгучим перцем и сдобрили это вспышками боли внутри тела, будто органы кто-то мнет своей ручонкой, грязной и волосатой.
