Двери подъемника разъехались во всю ширину холла. У испуганной фигуры внутри лифта была обнаженная грудь, но на правой руке повязка-рукав красного цвета — от запястья до плеча. Халианский автомат, ствол которого он направил вперед, не мог пробить штурмовую броню, но Ковачу наверняка пришлось бы туго, не выстрели он первым. Удар пуль капитана отбросил фигурку внутрь, в забрызганный кровью подъемник.
— Сэр! — закричал стоявший у лифта десантник. — Это был свой! Человек!
— Свой в своего стрелять не будет, — огрызнулся капитан.
— Подрывники! Мне нужна дыра в этом проклятом полу!
Два бойца бросились выполнять приказ. При них был запас ленты полоскового заряда.
— Какого раз… — начал было один, но Ковач понял вопрос с полуслова.
— Два на один… нет, ДВА НА ДВА!
Ему требовалась достаточно большая дыра, через которую они смогли бы беспрепятственно прыгнуть вниз. Проблема состояла в том, что поверхность пола была из того же материала, что и все здание. Пушечные выстрелы и взрывы уже нарушили структуру здания, и теперь оно могло разрушиться до основания от малейшего толчка.
Однако без отверстия обойтись невозможно, поскольку другого пути вниз нет — кромке, разве, что, лифта…
— Можно использовать лифт, сэр? — спросил десантник в штурмовом скафандре, лицо которого за опущенным забралом распознать было невозможно.
— Нет, черт подери! — произнес Ковач, уже склоняясь к мысли позволить дурню сделать это, чтобы отвлечь внимание. Вся беда в том, что проклятый дурень — был ЕГО дурнем, из его роты…
— Молодой какой-то… — пробормотал сержант Брэдли со смесью удивления и боли.
— Внимание! — закричал кто-то из подрывников.
Ковач прижался к стене, чтобы дать возможность саперам отпрыгнуть, но они знали свое дело. В последние доли секунды они развернулись и бросились ничком наземь, плотно закрыв уши руками. Помещение осветилось вспышкой, и четыре квадратных метра пола рухнули вниз…
И тут же застряли. Нижний уровень был разделен на помещения меньшей площади. Толстая пластина полиборэйта накренилась, и теперь часть ее ушла вниз, тогда как противоположная сторона осталась на прежнем месте.
Снизу раздалось две коротких очереди из автоматов, но пули отрикошетили от оторванного куска пола и ушли вверх, не причинив никому вреда.
— Осторожно! — заорала Сенкевич, вновь подняв свою пушку.
За считанные секунды подготовив ее к стрельбе, она прицелилась в узкую щелочку, которая вела в расположенную на нижнем этаже комнату.
Это была чертовски опасная затея. Промахнись она совсем немного, и заряд высвободил бы всю энергию здесь же, и внутренних стен оказалось бы совершенно недостаточно чтобы спасти Гамму.
Но Сенкевич была мастером своего дела; кроме всего прочего, это был лучший способ заставить замолчать противника внизу еще до того, как вслед за плазменным зарядом вниз ринутся десантники.
Саперы выскочили в коридор; Ковач вжался в стену, надеясь что стена сможет выдержать ударную волну хотя бы несколько микросекунд. Заряд прочертил ослепительно яркую трассу и исчез в щели, ведущей на нижний уровень. Воздух в точке взрыва засветился ярко, как крошечное искусственное солнце. Исполинская плита, словно листок на ветру, взмыла вверх, рассыпалась на мелкие кусочки, которые тяжело рухнули вниз. Ковач и Брэдли столкнулись на ходу плечами, пытаясь первыми ринуться на штурм. Сенкевич воспользовалась столкновением, чтобы прошмыгнуть вперед со своей плазменной пушкой.
Это оружие предназначалось не для того, чтобы палить из него вслепую, но поскольку вокруг точки взрыва ничего живого остаться просто не могло, штурм становился менее опасным.
Пролетев в непрозрачной дымке, Ковач упал на нечто скользкое. Воздух после плазменного взрыва был столь гадостным, что установленные в шлеме фильтры плотно прижались к лицу.
Десантники очутились в нормальной — человеческого размера — комнате с трещиной в полу. Ниже не было ничего: сквозь трещину виднелась обожженная плазменным зарядом земля.
Это была комната для инструктажей, или что-то в этом роде. Но кроме этого, здесь находился и уголок отдыха — вдоль стен ряды кресел, разбросанных взрывом, а на вертикальной решетке висели два истерзанных человека. Жертвы были раздеты еще до того, как в помещение проник ливень ионов. Их тело со стороны взрыва было полностью сожжено, и взору десантников предстали обугленные кости. Но убиты они были вовсе не плазменной пушкой. Черепа несчастных жертв были расколоты пулями как раз за несколько мгновений до того, как выстрелила сержант Сенкевич.
Несколько деревянных, ручной работы кресел были полностью сожжены. Судя по размерам, они предназначались для людей. На стене за решеткой — плита из полированного дерева с списком имен. От взрыва ее защитили тела замученных жертв и защитное покрытие из вспенившегося теперь глассина. Заголовок гласил: «РАСПИСАНИЕ ДЕЖУРСТВ».
Он был написан на понятном каждому человеку языке, а не на похожих на вырванные зубы закорючках халианского алфавита.
Каждое из шести других тел, которых взрыв застал в этом помещении, имело знакомый отличительный знак: красный рукав-повязку или по-крайней мере следы красного материала на неповрежденных взрывом участках тела. Все они были людьми — в том числе и та женщина, на которую приземлился Ковач. Она сжимала обезображенной рукой халианский автомат, пули которого и заставили замолчать несчастных жертв.
— ПРЕДАТЕЛИ, — прорычал сержант Брэдли. Он хотел презрительно сплюнуть, но фильтры помешали.
— Надсмотрщики, — со странным спокойствием произнес Ковач. — Хорьки не занимались грязной работой — для этих целей они использовали вот таких…
Он бросил взгляд на дверь и почти осознал весь смысл происшедшего. Из пролома наверху вниз прыгали десантники, высматривая цель. Воздух уже очистился достаточно, и Ковач смог отчетливо разглядеть тело человека, выброшенное взрывом за дверь. Его руки и ноги были обуглены дочерна, а шея обожжена до такой степени, что голова еле держалась.
Но само лицо почти не пострадало, и черты выдавали близкое родство с той женщиной, что пыталась предупредить его.
С предательством Олтона Диннина было покончено.
— Вперед, десант! — приказал Ковач.
Он на мгновение замешкался, и Брэдли с Сенкевич сразу же обогнали его. Они оказались в длинном коридоре, в противоположной стене которого через короткие промежутки располагались двери. Кто-то приоткрыл одну из них, ошарашенно взглянул на десантников и тут же захлопнул.
Брэдли с Сенкевич встали по краям панели, а Ковач двинулся по коридору, ожидая появления новой цели. Он полагал, что их тыл прикрыт бойцами второго взвода, которые смогли последовать за ним. Бойцы штурмового отделения в своих громоздких скафандрах просто не могли пройти в проем.
