— За мной, говорю! — прокричал он и так наподдал Ирме кулаком в бок, что она наконец вскочила.
Женщина все еще не понимала, что происходит, не знала, что ей делать, куда бежать, где прятаться, — но, кажется, ее спаситель все это прекрасно понимал. Оборванец схватил ее за руку и потащил в обход кучи щебня, к которой, оставляя за собой глубокую черную расселину, полную гари и какой-то пузырящейся смрадной жижи, уже почти подобрался огненный столб.
Они побежали к Цитадели, вернее, к воротам в высокой красной стене. Из окон в башнях за происходящим наблюдали перекошенные от страха и удивления лица людей. «Ой ты, Господи… Ой ты, Господи… Ой ты, Господи…» — непрерывно, как заведенная, повторяла Ирма. Она дважды падала, но оборванец заставлял ее подняться и волок дальше.
Они почти успели к распахнутой железной калитке в левой створке ворот, но та захлопнулась перед самым их носом.
— Куда, слышь?! — истошно завопил оборванец, отпустив Ирму и колотя по кованому железу грязными кулаками. — Откройте! Откройте… — Тут он добавил такой заковыристый оборот, характеризовавший как бойцов топливных храмов, так и монахов московского Храма сразу с нескольких сторон, что любого башмачника Ирма за подобные слова отчитывала бы потом до вечера.
Но сейчас ей было не до того. Сердце бешено колотилось в груди, голова кружилась, кровь стучала в ушах, подгибались ноги.
Калитка так и не открылась. Бродяжка что-то еще выкрикнул напоследок и отвернулся от ворот. Огненный столб был совсем близко, жар облизывал лица горячими языками, воздух дрожал, раскаленный прибой бил в стену Цитадели.
— Надо бежать! — крикнул оборванец, дергая Ирму за рукав.
— Не могу, детка! — Всхлипнув, женщина повалилась на колени и ухватилась за едва прикрытые драной тканью костлявые худые плечи. — Не могу, ноги не держат! Старая я!
Дышать стало уже совсем нечем. Оборванец прижался к Ирме, а та прижалась к нему, и волосы на головах обоих приподнялись, треща в потоках жара, который уже начал жечь глаза. Ирма зажмурилась.
Протянувшийся с небес столб дрогнул. Еще несколько мгновений поток огня опускался, лишившись верхней части, будто колонна из пламени, дробясь у основания круговым валом сверкающих огненных брызг, — а затем пропал.
Ирма открыла глаза, часто моргая обгорелыми ресницами. Площадь перед Храмом рассекал уродливый черный шрам, прямой и широкий. Несколько зданий на краю стали кучами пепла, в который обратились древние кирпичи, дерево, даже бетон. И второй шрам появился над головой — в сплошном облачном слое зиял разрыв, а в нем голубело небо.
Ирма сказала хриплым шепотом:
— Спасибо тебе. Ты мне жизнь спас, слышишь? Спас тетку. Растерялась дура старая, спужалась… А ты спас меня.
— То правда, — откликнулся бродяжка, драным рукавом вытирая маленький курносый нос. — Есть за что спа-сибковать. А от не найдется ли у тебя чего пожрать? Три дня не емши, в брюхе уже печет.
— Пойдешь со мной? — спросила Ирма. — Накормлю.
— Куды идти? — деловито, но с легкой опаской осведомился он.
— Я в башне живу. В клане башмачников, слыхал? Тебя там не обидят, я жена вожака клана. Как тебя звать, сыночек?
— Сыночек? — удивилось это облаченное в лохмотья, босоногое, взлохмаченное, с живыми блестящими глазами чумазое существо. — Какой я тебе сыночек, тетеха? Я — Живка! Девочка я!
Ну где же все? Мирч, Баграт? Сидя у скалы, Ежи смотрел на бегущую по циферблату секундную стрелку. Губы секретаря шевелились, он вел отсчет, боясь пропустить момент, когда надо поджечь шнуры. До взрыва оставалось меньше двух минут.
Не выдержав, Ежи поднялся и заглянул в проем, где когда-то стояли ворота. На лестнице было пусто. После того как сухо протрещал автомат Мирча, внизу повисла тишина.
Секретарь повернулся к равнине.
— Никодим! — Ежи помахал рукой, и монах, пытавшийся успокоить занервничавших ящеров, повернул голову. — Сюда давай!
— Зачем?
— В скалу поле…
Он не договорил. Высоко над сосновой рощей летела платформа. Ежи выронил часы, шагнул вперед. Извиваясь в траве, за ним потянулись запальные шнуры, концы которых он намотал на кулак.
— Да что ж такое-то? Чего дергаетесь? — бубнил монах. Ящеры зашипели, один мотнул башкой, толкнув Ни- кодима в грудь. Тот отмахнулся кнутом, замер, глядя на небо, и вдруг, залепетав что-то про испуганных манисов и про то, что их надо в сторонку отвести, полез на передок.
Ежи дернулся следом за разворачивающейся повозкой, но остановился, когда натянулись шнуры в кулаке. Кинув взгляд через плечо, секретарь шагнул обратно к воротам. Подобрал часы Баграта. Время вышло — пора поджигать шнуры.
За спиной раздался свист кнута, скрип колес. Повозка быстро покатила к переправе через расселину.
— Предатель!! — крикнул Ежи вслед Никодиму и потряс свободным кулаком.
Платформа приближалась, плавно снижаясь. Щелкнув зажигалкой, Ежи запалил шнуры, положил в траву и бросился к воротам.
* * *
Ильмар тяжело выпрямился и перешагнул через неподвижного Мирча Сельмура. Осторожно заглянув в комнату, крикнул:
— Эй, ты! Что происходит?
Вик не ответил. Он уже видел летящий вверху объект, от которого к скале и обратно шел поток призрачных волн — светящийся диск невообразимых размеров, заполненный сетью энергетических нитей. В их переплетении проступали четыре узла: три, по краям, образовывали правильный треугольник, а последний, самый большой, с тусклыми лепестками диафрагмы, находился в центре.
Сплетение нитей, пусть и сверхсложное, не было хаотично — структура диска упорядочена, понял Вик, каждый поток энергии находится на своем месте.
Диск приближался. Диафрагма в центре начала раскрываться.
— Эй, парень! — донеслось из залы. Моргнув, он обернулся и крикнул:
— К нам летит платформа! По-моему, собирается стрелять!
— Она близко? — Ильмар попятился от проема. — Успеем от озера отойти?
— Совсем близко! Не успеем!
Ильмар шагнул к дверному проему, но с лестницы донеслись шаги, и атаман полез на лафет ближней катапульты. Он добился своего, Гест был мертв, но почему же так сумрачно, пусто на душе? Ильмару ничего больше не хотелось… ну разве что вернуться назад в Москву, в кабак — и напиться до потери сознания.
Когда Вик поспешил к арке, неподалеку раздался шорох и стон. Баграт приподнялся, упираясь в шкаф, коснулся рукой лба. Из ссадины по лицу текла кровь. Вик подскочил к нему, стащил с шеи Владыки ремень автомата, бросив оружие, схватил киевлянина под мышки и поставил на ноги. Баграт навалился на него, голова упала на грудь. Вик потащил его к арке. Они еще не достигли ее, когда с лестницы в залу ввалился Ежи.
