– А йогурт?
– Ну хорошо, я принесу, – согласился Боднер и ненадолго вышел на кухню, а потом вернулся с четырьмя разными баночками и чайной ложечкой.
– Я подумал, что тебе захочется попробовать разного.
– Да, пожалуй, – согласился Рекс и, вскрыв все банки, начал осторожно дегустировать. Это были давно забытые ощущения – кислое, сладкое, холодное.
– Десны болят, – пожаловался Рекс.
– Это нормально. Зубы тоже могут побаливать – так бывает после голодовок или жестких диет.
Не прошло и четверти часа, как неподалеку ударил выстрел. Потом еще один.
– Надо же, как быстро, – покачал головой Рекс и сгрузил баночки на пол. – Идем, я запру тебя в кладовке.
– Зачем?
– Сниму шину и запру. Потом ты сломаешь замок и выберешься.
– А если не выберусь?
– Значит, объешься сардин и все там загадишь.
Рекс проводил Боднера до двери темной кладовки и, сняв шину, запер его на ключ.
– Надеюсь, ты понимаешь, Эрнст, что это наш последний разговор?
– Да, Рекс. Я исчезну из этих мест.
– Хорошо, – кивнул Рекс, прислушиваясь к участившейся стрельбе. Хлопнуло несколько гранат, наверху закричала какая-то женщина. Снова часто защелкали пистолеты, а потом в полную силу ударили автоматы.
Где-то посыпались стекла, сработала сигнализация, а издалека уже доносились сирены полицейских машин.
«Скоро все закончится», – подумал Рекс. Городские разборки укладывались в этот временной промежуток – до момента прибытия полицейских. Хотя, когда драка была принципиальной, могло достаться и полицейским, и тогда битва длилась до прибытия спецназа.
Зазвонил телефон, тот самый, которым пользовался Рекс.
– Але, – ответил он.
– Это Каррот. Мы убираемся, полиция приехала, но в подъезде кто-то еще остался. По крайней мере, стрелял оттуда один.
– Спасибо, Каррот, дальше я сам.
– Удачи.
Бросив телефон на кресло, Рекс вышел в прихожую и провел рукой по стене – она была бетонной. А вот дверь, увы, деревянной.
Встав под защиту стены, Рекс прислушался, затем снял с вешалки зонт и бросил перед дверью. Послышалось тарахтение глушителя, от филенки полетели щепки.
Пробив перегородки, пули разбили окно на кухне, а выбитый замок отлетел на середину комнаты.
Затем последовал удар, и изрешеченная дверь распахнулась.
Заметив тень, Рекс трижды выстрелил в проем. Затем выдержал паузу, осторожно выглянул и среди россыпи гильз увидел лежащего на ступеньках человека.
Обойдя его, Рекс побежал по ступенькам вниз, а тем временем возле дома собиралось все больше полицейских машин.
Шипели рации, щелкали затворы, слышались напряженные голоса, однако Рекс все же надеялся выбраться до того, как этот капкан захлопнется.
Он уже был внизу, когда дверь в подъезд распахнулась и появились двое полицейских.
– Сэр, помогите, там наверху стреляли! – завопил Рекс, выпучивая глаза, как будто сильно напуган.
– А ты кто? – спросил один из полицейских, держа наготове пистолет.
– Я Ежи Рачковский, с третьего этажа! А на пятом или на четвертом стреляли!
– Хорошо, Рачковский, выходи во двор и жди там, – сказали полицейские и, оттеснив его в сторону, стали с осторожностью подниматься по лестнице, сжимая в руках оружие и не отводя глаз от верхних маршей.
Рекс вышел во двор и тотчас был окружен полицейскими.
– Они пошли наверх! Там была стрельба! – затараторил он, демонстрируя, что относится к пострадавшим. – Я Ежи Рачковский, я с третьего этажа!
– Вы не ранены, сэр? – спросил его один из полицейских.
– Нет, но я очень напуган… Все началось так неожиданно… – Он картинно покачал головой и всхлипнул.
– Идите туда, к «Скорой помощи», потом мы запишем ваши показания.
– Да, конечно.
Оставив заботливых полицейских, Рекс засеменил в сторону сгрудившихся машин полиции и карет «Скорой помощи», однако, пройдя сквозь эти скопления, двинулся дальше, сделал небольшой крюк и вышел к своей припаркованной машине.
С помощью зеркальца Рекс тщательно осмотрел ее днище, ощупал невидимые части бамперов и лишь после этого забрался в салон, завел машину и поехал на Северный вокзал, однако перед этим проехался по кварталу, выбирая не слишком загруженные транспортом улицы и проверяя, нет ли «хвоста».
Разумеется, существовало множество высокотехнологичных ухищрений вроде нанесения на машины невидимого штрихкода, по которому за ней можно было следить с воздуха или даже со спутника, но, как показывала практика, в условиях дефицита времени, в котором спецслужбы работали почти постоянно, чаще всего использовались старые добрые приемы. Они были самыми простыми и самыми эффективными.
Оставив машину за полквартала до вокзала, Рекс отправился туда пешком, привыкая к обстановке и чувствуя, как постепенно к его рукам и ногам возвращается знакомая, почти забытая чувствительность. Прежде вживленная электроника подавляла все ощущения, поддерживая его в каком-то равновесном полусонном состоянии.
Обойдя здание вокзала по подземному переходу, Рекс проследовал в один из залов автоматических камер хранения.
Людей здесь оказалось немного – он видел каждого. Но убегать было некуда, разве только в стенную нишу с кабелями.
Рекс помнил о ней, однако враги тоже могли предусмотреть этот вариант.
Пройдя между двумя стойками, Рекс остановился возле ячейки с известным ему номером и набрал код. Дверца открылась, и Рекс увидел карточку от лото. Постороннему человеку она бы ни о чем не рассказала, но он закрыл ячейку и пошел прочь. Теперь он знал номер нужного ему телефона.
Тем временем в паре десятков километров на юго-востоке города, в классной комнате, учитель дописывал на доске последнюю фразу. Затем отошел, закрыл фломастер и, положив его на полочку, обернулся к аудитории, состоявшей из десятилетних школьников.
– Ну вот, все записали?
– Я еще не успел! – поднял руку рыжий мальчик в веснушках.
– Ничего, Поль, до звонка еще полторы минуты.
– А город называется Мигур или Мигар? – уточнила девочка со второй парты.
– Мигур, конечно, – сказал учитель и, подойдя к доске, подправил фломастером поплывшую букву.
Раздался звонок, и Поль вскинул руку, сообщив:
– Я успел, господин учитель!
– Молодец. Жду вас всех в четверг, снова на последнем уроке.
Загомонив, дети стали собирать портфели, а учитель отошел к окну и, поправив очки, посмотрел во двор, где разбегались по домам ученики других классов.
Вот идет преподаватель физики Девис, у него сегодня было три урока, и он уже свободен. А вон географичка Лейна. В свои пятьдесят два она еще неплохо выглядит и даже строит мужчинам глазки.
