За всей этой возней упустил важное. Шли двое. Разнобой в шагах позволил определить точное количество. Их двое, а не трое или четверо или больше. Человек непроизвольно отсчитал до десяти. Словно сотворил какое-то заклинание.
Одни приволакивал ногу. Второй очевидно более массивный, все время задевал плечом вентиляционный короб. Будь это люди, включили бы фонари. Неприметно включили. Значит, идут не люди. К нему! За ним!
Остановились. Человек в центре их внимания.
Им двигал не рассудок, но отчаяние. Одолев панику, пополз на четвереньках. Не осознавая направления, не в поисках укрытия. Полз и полз. Двигался, пока не влез рукой в развороченную человеческую плоть. Хлюпнула кровь, продавились кишки. Это как опустить руку в аквариум с водой или лужу. Человек затравлено облизнул кровь с пальцев. Её не с чем не перепутаешь. Ни с чем! Кровь всегда кровь. Внимание к человеку тут же ослабло. Свершаются естественные вещи и наблюдать незачем. Человек обрадовано продолжал макать и обсасывать окровавленные пальцы, успокаиваясь и обретая уверенность, теперь все сложится хорошо. Простое действие и он сошел за обитателей темноты. Ничего сверхсложного.
Время тянулось и во рту накапливалось мерзкое ощущение ржавчины, а в желудке сытая тяжесть. Сытость успокаивала и человеку стало казалось, в тоннеле никого нет и никогда не было. Все что слышал и якобы видел, ему померещилось.
Открытие перенаправила поток мыслей человека. Он прекратил облизывать пальцы, устало потер лоб, повздыхал и принялся размышлять, по детской безобразной привычке грызя ноготь большого пальца. Дурной привычка казалась не только человеку. Кому еще? Чтобы ответить, надо быть одним из тех, кто в темноте. Не прячется. Живет.
− Все-таки выпасли, − зло выдохнул Паха, поднимаясь с сырой земли. − Один вон там шел…
…указал на едва заметный след. След-то — мысок сапога.
−…Второй позади…
…от этого отпечатка и вовсе лишь трава примята.
— …Третий с другой стороны…
…ветка не сломлена, но согнута. Ветер так не заплетет и сама тоже не перекрутиться.
Без малого второй час Паха и Чили шли по следу раненого фермера.
− А почему фермер? — удивилась Чили. Как можно определить по следам человека кто он?
− Гусятники так не ходят. А уж в одиночку и вовсе редкость. Не умеют. Необучены. До первого леска доберутся и то с оглядкой. Про городских или еще откуда…, − Паха глянул на Чили, понимаешь о ком толкую? Девушка поняла. О тех кто не хера не смыслил, где оказался и не разумел что вокруг творится. −…вообще молчу. Их вороны заклюют, те не отобьются. Не вороны кто другой. Самоед[25] стольких следов не оставит. Давно бы оторвался. Его на чистом лугу и то не всякий приметит. Потому фермер. Вроде все правильно делает, а как-то…
− Неправильно, − договорила Чили. Сама ничегошеньки не видела, хотя Паха подробно объяснял и показывал.
− Не чисто. Но не новичок, − Паха огляделся. — Для новичка долго продержался. Чего он тут забыл? Деревень фермерских поблизости нет. А которые есть, в другой стороне.
Прошлись метров тридцать.
− Постреляли маленько, − указал Паха пулевое отверстие в дереве. — Опять зацепили. Видишь, шаг левой короче стал, и еле опирается на ногу. Кровью по траве мазнул. Вровень с бедром.
Паха потоптался на месте, размышляя следовать ли дальше или свернуть. У фермера он рассчитывал разжиться кое-какими припасами. Может даже оружием. А то с одним стечкиным и ножом не больно по лесам и долам находишь. С другой стороны пасечники не тот народ, добычу упускать. Почувствовали слабину, не отстанут.
— Пройдем еще маленько. Все одно по пути, − принял Паха компромиссное решение.
Чили понятно, будь он один, уже бы мчался догонять. А вот с ней, подумает дважды.
Следы свернули к леску. Лесок, так себе, особо не спрячешься.
− Хочешь, земляники поешь пока, − указал он на усыпанный красной ягодой пригорочек. — А я пробегусь.
− Опять кого-нибудь прикопали, − со знанием дела заметила Чили, любуясь рубиновой россыпью.
− Или вон ежевики попробуй.
Иссиня черные ягоды смотрелись диковинно. Такую Чили еще не видела.
− Она хоть съедобная?
− Вкуснее не знаю. Только под ноги смотри. Змеи.
Чисто в пахином духе. Поешь ягоды — но там змей полно, похлебай супца — в нем муди петушиные плавают!
− Я уж лучше красненькую…
− Тут она чистая, − развеял Паха сомнения девушки о «прикопали». − Сладкая. И пахнет по настоящему…
Чили собрала горсточку. Ммммм! Ела бы и ела! Но остаться не согласилась.
− Я с тобой.
Паха не стал затевать спор. Время терять. Как там в сказке? Что мне делать с вредною бабой?
О том, что неосмотрительно поступила, увязавшись за Пахой девушка поняла, когда наткнулись на фермера. С тела срезали почти мясо. Над тем что осталось, трудились мухи и мураши.
− Как же он так?
Ответ красноречив. В черепе, во лбу, дырка. Хлопнули добро молодца промежду ясных очей. Но фермер еще не все. За ближайшим кустом лежал пасечник. Тоже освежеванный. Пасечника пукнули с макарова.
Паха что хорошая ищейка обежал вокруг.
− Не мог фермер таскаться по лесу с одним пистолетом.
− Может, потерял оружие?
− Оружие не теряют.
Припрятанное фермером, нашлось часа через два интенсивных поисков.
− Хитер бродяга, − восхитился Паха, извлекая из дупла ружье и вещмешок.
С нежностью погладил оружие по цевью. Тигр. Девятка.
− Чтобы этим не достался, − он порылся в поклаже. — Патроны-то все расстрелял. Только где?
Ружья Паха упрятал обратно в дупло. До хороших времен. В вещмешке оказались спички, фляжка, кружка, в бумаге щепоть заварки, галет изрядно, сушеное мясо, одеяло из арсенала спасателей и граната. Это зачем прятать? Мог бы использовать. Клад особо не разживешься, но Паха решил его полностью экспроприировать. Понятно по уважительной причине. У них с Чили на двоих только пустые карманы, нож и стечкин с девятью патронами.
− Нельзя этого так оставлять. Без спросу. Нельзя их отпускать. Никак нельзя.
− Я с тобой, − опять вызвалась Чили. Страшно, а что делать? Неизвестность еще страшней.
− Уговор помнишь?
− Который по счету?
− Первый. Куда я, туда и ты.
− А как же!
«Язва,» − беззлобно восхитился Паха талантом соглашаться, но делать по-своему.
Не отстать от Пахи, надо умудриться. По лесу шурует, что птица по небу летит. Зазеваешься и след простыл, уметелил. Ни травины не примнет, ни ветки не сломит. Чили очень старалась не отставать. Уже получалось.
Поиски продолжались до вечера. Пасечников нагнали у берега безымянной речушки. Песчаный бережок убран в ивняк. Ласковая волна шлепает в коряги и камни. Так тихо, шепни, вся округа услышит.
