прошлого и про огромные дистанции, которые проходили путешественники.
Даже когда казалось, что он видит вдали движущиеся силуэты, приземистые и на четырёх ногах, Сашка не пугался по-настоящему. Только старался держаться в пределах видимости укрытий – домов, машин. Но животные не пытались приблизиться к нему ни разу.
Тревога подкрадывалась на привалах, в темноте. Но он быстро засыпал, и бессонных ночей у него не было.
Эти унылые переходы забывались потом начисто, стирались из памяти. Он шёл как робот, в автоматическом режиме. Без каких-либо мыслей и рефлексии.
Впрочем, на привалах её тоже почти не было, потому что Младший устраивался на ночлег, разводил костёр, ел, переводил огонь на то, что сам называл «режимом медленного горения» (чему научился не сразу), а потом погружался в сон. Он стал нагружать себя, тело и мозг так, чтобы у него не оставалось лишних сил и ресурсов.
Иногда делал скупые, без лишних эмоций, записи. Пройденные километры. Увиденные ориентиры. Названия городов и деревень, которые мелькали вдоль его пути, оставаясь в памяти только дорожными указателями и похожими одно на другое скоплениями деревянных домиков или кирпичных и железобетонных коробок. Каждый вечер перед сном зачёркивал в календарике один день. Можно было, конечно, подобрать совпадающий по дням недели – но он нашёл только за 2019 год.
Меньше чем через неделю Саша добрался до Ишима.
По рассказам проводника деда Паши, это была самая восточная точка контролируемых СЧП земель. Несмотря на то, что этот субъект и так готов был делиться сведениями, на него ещё оказывали дополнительное морально-физическое воздействие, чтобы он ничего не забывал. Проще говоря, Пустырник с товарищами в первый день пути сунули ему в зубы карту и потребовали не темнить. Мол, «ордынцы далеко, а мы здесь, и уши тебе отрежем, если хоть одну точку на ней не обозначишь. Шапку будет неудобно носить».
Вот только можно ли его рассказам верить теперь, когда стало ясно, что отряд попал в ловушку? Даже если он вроде бы и ни при чём?
Оставалось только проверять сведения самому.
Хотя той карты с пометками у него не было, она пропала вместе с дядей Женей, но кое-что парень успел запомнить. Например, что рядом с Ишимом находился то ли пост, то ли военный лагерь. Причём у самой трассы.
Младший думал, что Ишим – небольшая деревня. Но к югу от автодороги «Омск-Курган» его взгляду открылся немаленький город.
На первый взгляд тут никто не жил. У него прочно вошло в привычку, подходя к новому населенному пункту, обозревать улицы с возвышенностей в бинокль. Везде картина выглядела одинаково. В железобетонных муравейниках людей не было – ни огонька, ни дымка, по улицам гуляла только позёмка, да изредка пробегали хвостатые четвероногие «друзья».
Люди жили ближе к земле. И может, вокруг Ишима существовали поселения. Однако ему не нужны ни они, ни сам мёртвый город. Надо идти дальше, на запад. Но для начала проверить, есть ли тут вражеская база. Ведь он разведчик, а не хрен собачий.
* * *
Этот важный перекрёсток двух больших дорог, уходящих в Европу, действительно имел следы присутствия «сахалинцев». Проводник не соврал. Но все были старые. Так что, возможно, сведения он всё-таки дал ложные, не прибегая к прямому вранью. А может, всё просто успело поменяться.
Возле поселка под названием Лозовой (до Ишима оставалось километров пять), где широкие дороги свивались, будто змеи, в странную восьмёрку, Данилов нашёл заброшенное становище.
На этом перепутье оказалось настоящее кладбище фур и тяжёлых грузовиков. А рядом, на небольшом возвышении, виднелся прямоугольный участок, частично огороженный невысокой баррикадой из автомобильных шин.
Мимо этого форпоста невозможно проехать, в какую бы сторону по двум шоссе ты ни двигался. Стратегически удачное положение, рассуждал Сашка.
Он часто представлял, как подкрадётся, как сначала будет пытаться разузнать что-то, подслушать, о чём говорят солдаты из гарнизона. Потом, возможно, удастся украсть что-нибудь из оружия и припасов. А может даже, он решится подстрелить часового или устроить небольшую диверсию, поджог. Хотя последнее выглядело слишком опасно. Но Саша надеялся на свои навыки маскировки и скорость. Хотя и знал, что профи, которые на тренировках бегают марш-броски по десять километров в полной выкладке, его легко уделают. Профи вроде тех, которые уделали отряд под командованием Пустырника.
Нет, он не собирался лезть на рожон. А вот мелкую пакость устроить хотелось бы.
Но, похоже, некому тут вредить. Понаблюдав в бинокль, Сашка быстро понял, что здесь что-то не так.
На территории лагеря за покрышками стояло несколько контейнеров-бытовок. Похоже, это и было то, что дед Паша громко назвал «базой».
Снег вокруг, и на самой возвышенности, был глубокий и нетронутый. Большие колёса машин, на которых когда-то давно разъезжали по дорогам дальнобойщики, в нём полностью утонули.
Тут должны быть часовые, собаки, вышки. Возможно, пулемёты. Вот только ни души не оказалось. Если ордынцы тут раньше и стояли, то собрали свои манатки и ушли.
Эх, была не была!
Он приблизился к резиновому «периметру» и выглянул из-за нагромождения покрышек.
«ЧП», – виднелись едва читаемые буквы на борту одного из вагончиков, в которых до Войны, наверное, жили дорожные рабочие. Утопая по колено, парень подошёл поближе. Дверной проём смотрел на него тёмным прямоугольником. Много снега нанесло и внутрь.
Стены, изнутри обшитые деревом, оказались чёрные, обугленные. Но запаха не было. Огонь прогорел уже давно и потух быстро. А металл даже не затронул. Тот только чуть покоробился.
А ещё в вагончике были остатки мебели. Столик, тумбочка, табуретка. Всё это тоже обгорело.
«Мы ешше вернёмся. Орда – это…» – увидел Данилов, приглядевшись, надпись на почерневшей столешнице, вырезанную ножом. Но окончание исчезло под наслоением гари. Да, всё внутри этого временного жилища уничтожили намеренно, уходя. И даже то послание, которое он увидел… скорее всего, уцелело случайно.
В других бытовках картина была такая же. Полезного парень не нашёл ничего. Никаких вещей, материальных ценностей и трофеев, никаких записей и документов. Никаких зацепок. Всё тщательно подчищено и уничтожено.
Он шёл сюда с желанием убивать не только самих бойцов-«сахалинцев», но и тех, кто будет им лоялен. Распаляя себя, накручивая, думал, что застрелит первого встречного с их символикой, даже если тот будет не вооружён.
Но сейчас немного подостыл. Всё-таки те, кто ему попадутся, могут не иметь отношения ни к походу на Сибирскую Державу, ни к той засаде. Они, как говорится, просто выполняли свою работу. Конечно, если будут угрожать его жизни, засекут и попытаются поймать,
