— Да, предлагал, но я отказался, мне он был не нужен.
— Не совсем так. Ты единственный из всех, кому был предложен этот передатчик, кто вскрыл коробку, вставил аккумулятор, проверил, как работают программные коды, и только затем вернул аппарат Лоримеру и отказался от него.
— Но я же отказался! — воскликнул Маллинз в отчаянии.
— Не спеши, — улыбнулся Двоор, покачиваясь на каблуках. — Облапав передатчик, ты не только проверил его работу, но и в присутствии верного свидетеля оставил на нем свои биологические следы, чтобы потом никто не мог сказать наверняка, что это ты его программировал. Вот это я называю высшим классом.
— А при чем здесь карьер?
— Третьего дня в карьер столкнули беднягу Лоримера, однако к тому времени он уже дал нам показания. С этим ты опоздал, Эндрю.
— Я никого не сталкивал!
— Сталкивал-сталкивал, там остались следы твоих новых ботинок.
— Да мало ли одинаковых ботинок в группе?
— Этой серии — с пупырышком на подошве — всего три пары одного размера. Двое других владельцев уже предоставили нам полное алиби — они все время были на виду и только ты, друг мой, ничего не можешь доказать.
— Я спал в казарме, это видел дневальный!
— Дневальный видел тебя лишь пару раз, когда заходил в офицерское помещение, а остальное время ты был предоставлен самому себе — иди куда хочешь, сталкивай кого хочешь в меловой карьер.
— Но я слышал, что Лоример жив, он в госпитале — об этом все говорят! Спросите у него!
— Он ничего не видел, ведь ты огрел его по голове камнем, а уже потом сбросил вниз.
— Но, сэр, может, в управлении и три пары каких-то ботинок, но у карьера проезжая дорога, там мог оказаться кто угодно в таких же ботинках!..
Двоор помолчал, глядя на Маллинза. Да, пока все улики были только косвенными, но ведь в дело еще не вступали Бринт и Проуд. Эта парочка, случалось, превращала едва заметные подозрения в чистосердечные признания.
— Ты думаешь, все дело в это жалком фугасе, Эндрю?
— А в чем же тогда? — удивился Маллинз.
— Ты предупредил своих друзей вовсе не о фугасе, по крайней мере не только о нем, главной темой сообщения была пушка «голиаф». Именно для ее нейтрализации ты начал создавать группу, но тебе не хватало информации, потому что я приказал закрыть эти сведения даже для работников отдела. А вчера мы перехватили еще одну прямую передачу с холмов на западе долины. Полагаю, этот агент пытался о чем-то известить свое начальство, мол, пушка прибыла, нужно срочно что-то предпринимать. Но предпринимать уже поздно, Эндрю, у вас нет времени перебросить диверсионную группу, у вас нет информации о маршруте доставки.
— Но это бред, сэр! Я слышал о возможном прибытии «голиафа», но я понятия не имею, где и как он будет доставляться, вы ведь сами это только что сказали — сведения для сотрудников закрыты!..
В дверь камеры требовательно постучали.
— Ты уже понял, Эндрю, что мне известно почти все и, когда я вернусь, меня будет интересовать следующий вопрос: когда тебя завербовали — до госпиталя или уже там, воспользовались, так сказать, твоей слабостью?
Сказав это, капитан Двоор вышел в коридор, где его ждал лейтенант из отделения связи. Он был савояром, страдал от комплексов, связанных со своей кажущейся неполноценностью, и оттого выглядел испуганным.
— Что, Плечик? Что на этот раз?
— Бойцы Егеря, они взбунтовались! — выпалил лейтенант.
— Как взбунтовались, где взбунтовались? Где сам Егерь?
— Они его ликвидировали, сэр, и открыли огонь по ущелью из автоматических минометов.
— А пушка, Плечик, пушка?! — закричал Двоор, хватая лейтенанта за лацканы. — Что с пушкой, она цела?!
— То… только с… ствол.
— Только ствол? — уже тише спросил Двоор, отпуская лейтенанта.
— Так точно, сэр. Только ствол. Вся оснастка, механизмы, боекомплект уничтожены. Там был шквальный обстрел, около двухсот мин, половина попала в объект, а потом еще обстреляли из противотанковых гранатометов.
— И все это сделали бойцы Егеря?
— Так точно, сэр. Одно из отделений. Другие их не поддержали, но их было мало и они были сметены огнем.
— Сметены огнем, — повторил капитан Двоор.
Значит, пока он тут кривлялся перед беднягой Маллинзом, выдавливая из него предполагаемые признания в подготовке к уничтожению «голиафа», реальный враг просто перевербовал часть группы Егеря. До чего же просто. И не нужно перебрасывать никаких диверсионных групп, не нужно собирать секретные сведения, ведь он сам допустил этих людей к сопровождению «голиафа», потому что они его никогда не подводили.
«Стоп», — сказал себе Двоор, понимая, что ищет оправдания, а ему требовалось срочно что-то придумать, чтобы смягчить удар.
— Вот что, Плечик, пока никому не докладывай. Я объявляю эти сведения под грифом для внутреннего пользования.
— Слушаюсь, сэр.
— Все, иди.
Лейтенант развернулся и убежал, а Двоор перевел дух, одернул китель и, открыв дверь, зашел в камеру.
— Отстегните его, — сказал он, и сержанты, ничуть не удивившись, тотчас отстегнули пленника и, подняв его, встали по бокам, готовые выполнить любой приказ Двоора. А он приблизился к сбитому с толку Маллинзу и сказал:
— Поздравляю вас, лейтенант, с успешно пройденной проверкой. Отправляйтесь в свою комнату, приведите себя в порядок и после обеда заступайте на службу.
И он пожал Маллинзу руку, а тот щелкнул каблуками и вышел строевым шагом.
«Умный, мерзавец, — подумал Двоор. — Умный и хитрый».
Машина подпрыгивала на камнях, заставляя вздрагивать метку на крохотном экране блока наведения. Поначалу Джека это слегка беспокоило, но Ферлин заверил, что это не страшно:
— Не бойся, когда прицелишься, метка будет стоять ровно, как бы ни трясло машину.
И Джек поверил Ферлину, ведь это была винтовка, которую тот привез с собой.
Мультиканальный сканер, трехскоростной дистанциомер, позволявший точнее рассчитывать траекторию, апробатор для постоянного забора воздуха и определения его качества. А патроны! Они были закрыты плотной упаковкой, которая вскрывалась во время подачи патрона из магазина в ствол! Никаких случайностей, в этой винтовке было предусмотрено все, а стоила она… Джек даже боялся спросить, но Ферлин мог и не знать, подобные штуки не лежали на воинских складах и не производились тысячами на заводах. Это были штучные экземпляры из лабораторий СГБ.
Сегодня пришло важное сообщение — усилиями Веллингтона удалось уничтожить пушку «голиаф», страшное оружие, которое могло лишить базу артиллерийского прикрытия с орбиты. Джеку приходилось видеть «голиаф» в работе, и он хорошо представлял себе его опасность, а еще размеры. Как Веллингтону удалось уничтожить такую махину, Джек не знал, но в отличие от Ферлина со Штоллером его это известие ничуть не удивило, он знал, на что способен этот человек.
