Но это было секунду назад. Теперь Егор видел совсем другую картину: Граф — одинокое существо, даже не понимающее причины своего несчастья. Он пытается спрятаться за дорогими костюмами и безупречной прической.
Алла — маленькая злобная тварь, не выносящая чужого счастья. Тварь, которой неймется, когда другому хорошо, ей надо, чтобы все глядели только на нее, чтобы все думали только о ней, восхищались только ею. Ей ничего не нужно, кроме этого.
Два закомплексованных индивида…
— Слушай, Ал! Ты, кажется, про Настю плохо говорила? — улыбнулся Егор. Алла передернула плечами. Что-то недоброе показалось ей в этой улыбке. Поспешно взяв себя в руки, улыбнулась в ответ, лихорадочно просчитывая в голове возможные варианты.
— А подслушивать, между прочим, нехорошо! — сказала она.
— Красивая ты, Алка! — Егора завертела и понесла таинственная сила. — Даже красивей, чем Настя!
— Ого! — удивилась Алла. — Вот это комплимент! Не ожидала от тебя такое услышать!
— Не дело это! — завершил мысль Егор. — Не дело! Он вытянул указательный палец и коснулся носа Аллы.
— Ты чего? — отпрянула Алла. Там, где палец коснулся носа, белая, нежная кожа начала темнеть. Алла схватилась за нос, почесала. Потом еще и еще. — Что ты сделал? Егор?!
Прямо на глазах кожа начала вспучиваться безобразным горбиком. Алла сидела, не в силах пошевелиться. Граф глядел на нее испуганными глазами.
На кончике носа Аллы выскочила огромная, безобразная бородавка. Алла с ужасом подняла руку, осторожно тронула.
— А-а-а-а-а-а! — Визг раздался такой силы, что у Графа заложило уши. Егор приглушил звук.
— Что ты сделал?! Как? Почему? — Алла хотела кинуться на Егора, но ноги не пожелали ее слушаться. Сил хватило лишь соскочить со скамейки и тут же рухнуть обратно.
— Слушай меня внимательно! — поглядел ей в глаза Егор, — У тебя очень гладкая и нежная кожа. Мне кажется, что она такая везде…
Егор пристально оглядел ее с ног до головы. Алла съежилась, прикрыла руками грудь. Странное чувство посетило ее в этот момент. Как будто голой сидит перед Егором, а тот рассматривает ее, словно выставленную в витрине.
— За каждую недобрую мысль о Насте на твоей прелестной коже будет выскакивать подобная пакость! Если ты не очистишь свои мысли, то вскоре сама будешь такой же черной, как они!
Алла уставилась на него широко раскрытыми глазами. Она подняла руку к носу, снова тронула бородавку. Лицо ее скривилось, она принялась остервенело щипать нос. Но бородавка никуда не исчезала.
— Ты изуродовал меня! — прошептала она. — Изуродовал меня из-за какой-то стервы! Из-за толстой, тупой стервы…
Алла осеклась, по щеке пробежал зуд. Не задумываясь, шлепнула рукой, чтобы согнать невидимого комара. Ногти зацепились за неровность кожи, за какой-то бугорок… Бугорок?! Под пальцами на щеке перекатывалась безобразная бородавка. Аллу затрясло. Она схватила сумку, дрожащие руки долго не могли справиться с «молнией». В зеркальце блеснул солнечный зайчик, Алла поглядела на себя и замерла…
Слезы хлынули из глаз.
— А-а-а! Егор! Егорушка! Не буду! Клянусь, больше не буду! Верни мне мою красоту! Егорушка!
Она упала перед ним на колени, руки порывались обнять его. Он оттолкнул ее брезгливо.
— Дура! — рявкнул он, — Если не будешь плохо думать о Насте, все пройдет! Будешь — так и останешься уродиной! Поняла?
— Д-да! — кивнула Алла. Глаза ее подобострастно блеснули, она зачастила: — Настенька очень хорошая! Она прекрасная девушка! Она славная и красивая-а-а-а-а…
Слезы вновь хлынули рекой. Руки шарили по лицу.
— Не проходит! Почему не проходит?
— Искренней нужно быть, девушка! — ухмыльнулся Егор. Больше не обращая на нее внимания, он повернулся к Графу: — А теперь поговорим с тобой!
— Ты чего?! — Граф вскочил, начал пятиться. — Я тут ни при чем! Я…
— Что же с тобой сделать? — задумчиво пробормотал Егор. — Может, в плане потенции что-нибудь!..
Граф разом потерял всю свою самоуверенность. Сейчас перед Егором стоял жалкий, испуганный человек. Где же его напыщенность и наглость? Где? Как много все же в человеке показушного и как мало настоящего.
— Хотя нет! Слишком мелко! — Егор потер подбородок, почесал затылок. Потом воскликнул радостно: — Есть! Придумал!
Этого Граф уже не смог вынести. Всхлипнув, он развернулся и бросился наутек, очень несолидно спотыкаясь. Егор глядел ему вслед и громко смеялся.
— Беги, Форест, беги! Мать твою! Видеть Графа в таком состоянии — это самая большая награда! — Он повернулся к Алле: — Поняла теперь, что со мной лучше не связываться?
— Поняла! Не буду! Больше не буду! Только исправь! Исправь! — запричитала Алла. — Что хочешь сделаю…
Вид этого безобразного, жалкого существа только подстегнул раздражение.
— Пошла отсюда! — оттолкнул он ее. — Если будешь ныть, вообще всю изуродую!
Алла упала на траву, скорчилась жалким комком. Егор развернулся и пошел. Из-за спины раздавалось тихое поскуливание. Алла боялась даже реветь. Правильно! Пускай знает свое место!
С каждым шагом ярость внутри нарастала, клокотала, словно магма в просыпающемся вулкане. Как они посмели? Как эти мелкие людишки посмели угрожать ему!!! Мелкие людишки…
Впереди увидел автобус, медленно подъезжающий к остановке. Ноги сами собой побежали. Бежал мощно, мышцы работали словно поршни двигателя, ветер свистел в ушах. До остановки еще далеко, а люди уже заходят в автобус.
Впереди выросла стайка девушек. Не задумываясь, пронесся прямо через них. Девушки шарахнулись в испуге, одна не успела. Несильный толчок в плечо, огромные испуганные глаза, возглас негодования. Возмущенный галдеж подруг.
«Ну и черт с тобой, — пронеслось в голове раздраженное. — Нечего под ноги лезть». До автобуса оставалась пара шагов, он уже протягивал руку к поручню. Зашипев пневматикой, двери закрылись, автобус тронулся. Егор резко остановился. Зеркальце заднего вида приблизилось, в нем отчетливо отразился прищуренный взгляд водителя. Злорадный, самоуверенный!
Волна раздражения и ярости накрыла с головой. Собрал эту ярость в комок, закрутил в вихре и кинул вслед автобусу. Перед внутренним взором мелькнул работающий мотор, в нем что-то полыхнуло. Автобус резко остановился. Пассажиры попадали друг на друга. В зеркальце заднего вида увидел, как торжество в глазах шофера сменяется недоумением.
Суетливо вылез из кабины, загрохотал кожухом мотора. Егор презрительно рассматривал это существо человеческого рода, возомнившее себя богом лишь на том основании, что другие подобные ему существа усадили его за руль автобуса и дали возможность закрывать двери перед носом опоздавших. Жалкие людишки! Все хотят мнить себя богами!
