— Уважаемый Анвард, нам приказано передать вам личное приглашение его магичества.
— Так я же и сам ехал в столицу, чтобы попасть на прием к Франугу.
— Увы, перед самым рассветом всеми обожаемый Франуг нас покинул. Встретиться с вами желает его внук Зулг. По очень важному делу. Любое дело правителя для подданных очень важное, — тут же ответил купец. — Я готов ехать, господа.
Анварду сразу выдали персональную лошадь, другая повезла на себе двоих наездников. К вечеру всадники въехали в Девятиград, еще через четверть часа спасенный сидел за одним столом с тайным советником.
— Вам о чем-нибудь говорят такие имена, как Дихрон и Вирлен?
— Да, я хорошо знаю первого и не так давно общался со вторым.
— Этим людям грозит серьезная опасность, уважаемый. Чем быстрее мы узнаем, где они находятся, тем больше шансов у них выжить.
— Насколько я понял со слов ищеек, со мной желал встретиться его магичество Зулг. — Вкрадчивый протяжный голос собеседника не понравился торговцу. — Ему я готов изложить все имеющиеся у меня сведения.
— Видите ли, Анвард… Формально Зулг еще не признан кронмагом Жарзании. Состоится ли это событие, мы узнаем лишь на третий день. Поэтому примет он вас только через трое суток. Раньше никак не получится.
— Выходит, сейчас в стране безвластие? Тогда понятно, почему среди бела дня стало опасно ходить по дорогам.
— Безвластия я не допущу. Мы обязательно найдем ваших обидчиков и накажем. Но сейчас речь не о них. Давайте вернемся к Дихрону и Вирлену. Вы не хотите рассказать, где они находятся?
— Прошу понять меня правильно. — Спасенный решил не настаивать на своей просьбе. — Я торговец и ехал во дворец как доверенное лицо моего друга Дихрона, чтобы продать очень важную информацию. Эти сведения представляют ценность, прежде всего для Франуга и его наследников.
— Не проблема, — кивнул чиновник. — Сейчас я, как никто другой, стою на страже государственных интересов. Пятисот монет будет достаточно?
— Вполне, — Анвард поспешил согласиться, поскольку был не в той ситуации, чтобы торговаться.
Бролг открыл ящик стола и вытащил увесистый мешочек с монетами.
— Я вас слушаю.
Купец рассказал о заговоре вельмож. Сообщил о деревеньке, где, по его мнению, сейчас находился Дихрон. Но о том, что Вирлен является чужаком и скрывается в Живой роще, он умолчал. В конце концов, Анвард мог этого и не знать.
— Я не жалею, что потратил деньги. Сведения вашего друга действительно ценные. — Тайный советник задумался. — Вы надолго собираетесь задержаться в Девятиграде?
— Завтра хотел бы вернуться.
— Не боитесь налетчиков?
— Они могут достать где угодно.
— Пожалуй, вы правы. Хорошо. Вас проводят из дворца через потайной выход. Не хочу, чтобы о вашем визите стало известно кому-нибудь из местных вельмож.
— Спасибо.
Чиновник поднялся, давая понять, что разговор закончен. Он почему-то не спросил ни о месте, где собирался остановиться купец, ни о времени его отъезда. Ничего не было сказано и о возможном содействии гостя в спасении Дихрона и Вирлена.
Два лакея, стоявшие за дверью кабинета, по безмолвному приказу тайного советника составили компанию торговцу. Они действительно повели купца незнакомым маршрутом, а когда открылась четвертая на их пути дверь, один из сопровождавших отошел в сторону, второй толкнул Анварда. Дверь тут же захлопнулась.
— Эй, ребятки, а вы ничего не напутали?
Ответом пленнику была тишина в уютно обставленной комнате с решетками на окнах.
«Похоже, мой покупатель обеспокоен тем, чтобы я не продал эти сведения кому-нибудь еще. Эдак и прикончить могут. Хотя не должны вроде. Иначе зачем было платить деньги и размещать меня в столь уютной камере?»
Заключенный осмотрел свою тюрьму, добрался до кровати и завалился спать. В данный момент повлиять на ситуацию он не мог, а потому решил немного восстановить силы. В скором времени они наверняка окажутся нелишними.
«Судя по всему, совершать утренние пробежки в ближайшее время мне не придется. А жаль, я только настроился».
Изучение голосовой магии и шаманства не доставили Тичу особых хлопот. В кличах и девизах борьбы карху, как он теперь начал понимать, были заложены основы магии слова, а боевые комплексы упражнений по древнему искусству, которые мастер заставлял повторять по пять раз за тренировку, содержали главные элементы чар движения. Слепой колдун лишь пояснил, как из этих первокирпичиков строить дома.
Одно было непонятно: как незрячему чародею удавалось замечать ошибки в движениях ученика. На любую оплошность учитель реагировал немедленно, делая поправки. Правда, Тич довольно быстро исправлялся.
— Не верю, что тебя никто не учил до меня, — часто повторял сосланный волшебник, отмечая успехи подопечного.
— Учить-то меня все-таки учили, но не говорили чему, — откровенно сознался привратник.
— Так не бывает, малыш.
— Ладно, сформулируем иначе: я был слишком глуп, чтобы понять смысл обучения, но старался запоминать трудную науку, надеясь, что понимание придет потом. Так оно и вышло.
Старик задумался над словами парня и в итоге решил, что тот прав.
— Советы мудрецов следует выполнять, даже когда тебе неясен их смысл.
С плетениями у парня получалось не так удачно. Ему никак не удавалось нарисовать сразу несколькими пальцами сложный узор. Потратив более суток, кархун сумел освоить лишь одно простейшее заклинание.
— Не мой стиль, — начал оправдываться ученик. — Моя память просто не способна вместить в себя столько информации, — пожаловался Тич.
— Молодой человек, — покачал головой старик, — людская память содержит в себе сведения о каждой секунде с момента рождения до самой смерти плюс часть информации, полученной от предков. Другое дело — как извлечь необходимое в нужный момент? Как заставить себя подчиниться памяти движений, и не только тех, которые совершал когда-то сам, но и тех, кои удавалось видеть хотя бы мельком. Именно с этого я и начну обучение магии мысли. Первое…
Колдун рассказал, каким образом осуществляется полное погружение в себя, как отодвигается блок избирательной памяти, с помощью чего запускается поиск нужного отрезка и какими методами отсекаются сопутствующие данные.
— В результате ты за пару секунд можешь выудить даже то, что мельком видел или слышал тридцать лет назад.
— Я не смогу.
— Почему?
— Мне только двадцать семь, — напомнил ученик.
— Не беда, узнаешь, что в этот день делала, например, твоя мать.
