— Вы как?
— Ты нас чуть не угробил. — Заорал Джавид. — Капитан хренов! Куда ты смотрел?
— Да я не видел ничего. Волны!
— А посмотреть не судьба? Ну там радары, эхолоты всякие?
— Хватит орать… — Сдавленно сказал Марк. — Уже все… Надо думать, как до берега добраться.
— Я сигнал SOS включил. Джавид, держи жилет.
— Он мне на фиг не нужен. Сигнал SOS? Ты серьезно? Весь мир скопытился, а он сигнал SOS включил. Кто на него приплывет? Дельфины, русалки или гребанный Аквамен?
— Одень, устанешь быстро. Не знаю, зачем включил, на автомате.
— А кейс тебе зачем? Что там такого ценного? — Джавид пылал яростью, лицо покраснело, жилы на шее набухли, дышал тяжело, широко раздувая ноздри.
— Очень ценное! Ценнее, чем моя жизнь! Там все знания человечества! Все что было в сети, до чего смог добраться. Все скачал, отсортировал. Ты хочешь опять жить в средневековье? Или знаешь, как делать операции, добывать электричество и бензин? Или у тебя научная степень по физике, биологии и химии разом? — Сорвала Стив.
Джавид замолчал, задумавшись и посмотрел на кейс, который прижимал к себе американец.
— Ребят… Смотрите. — Марк указал рукой в сторону.
Повернувшись, сначала ничего не заметили, но потом на гребне волны показался грузовой контейнер с сильной вмятиной. От удара его отбросило в сторону, но он продолжал дрейфовать на поверхности.
— Погребли! Залезем на него, может к берегу прибьет! — Джавид поплыл в сторону контейнера, таща за собой Марка. Стив двинулся за ними, держась за кейс, как за спасательный круг.
Доплыв до контейнера, все трое резко обернулись на громкий звук за спиной. Яхта, выпустив несколько больших пузырей воздуха, полностью скрылась под водой. Джавид первым залез на нагретый солнцем металл и подал руку. Марк, забравшись, лег на спину и расстегнул жилет, стараясь делать очень маленькие вдохи. Стив сначала закинул свою ценный груз, затем вскарабкался сам.
— Такую яхту просрали. — Джавид с досадой посмотрел на покрытую бурунами поверхности воды.
— Простите ребят. — Прайс сел, опустив голову вниз. — Не досмотрел, прозевал. Ночью выключил оповещение на радаре, и забыл включить. Моя вина.
— Да ладно, главное, что живы. Прости, что наорал. — Джавид вздохнул. — Марк, бро, ты как?
— Точно ребра сломал. Дышать тяжело.
— Вкуса крови во рту нет? — Стив подобрался поближе и помог до конца снять жилет.
— Нет вроде.
— Хорошо. Сядь, так дышать легче будет. Где точно болит?
— Вот тут, слева, снизу. — Сахаров указал пальцами на очаг боли.
— Может быть немного больно, но надо потерпеть. — Прайс наложил пальцы на ребра и прощупал. Марк никак не отреагировал на усилившуюся от нажатия боль. — Вроде без смещения и осколков, это хорошо. Плевру не пробило.
Стив взял футболку друга и разорвал ее на ленту, постаравшись сделать как можно длиннее.
— Вдохни на максимум, я перевяжу. — Прайс пропустил повязку под руками и туго затянул. — Все теперь будет немного легче. Дыши не глубоко и больше животом.
— Ты где этому научился? Медик что ли? — Спросил наблюдавший за ними Джавид.
— У меня девушка в медицинском училась, заставила пройти курс оказания первой медицинской помощи. Прайс скривился при упоминании Дейзи, как от резкой зубной боли.
— Красава, че. Блин, что нам теперь делать? До берега больше километра. Хрен догребешь. — Джавид посмотрел в сторону берега и покачал головой.
— Подождем немного, посмотрим куда контейнер несет. А там уже решим. Если что, будем добираться вплавь, жилеты помогут. — Стив сел на кейс обхватив голову руками.
Контейнер медленно несло к берегу. Качка усиливалась и Джавида начало тошнить. Он распрощался со вчерашним ужином, и лежал у края с зеленым лицом. Стив открыл кейс, проверил не попала ли внутрь вода, герметичное замки справились на совесть. Марк сидел рядом, обхватив грудь руками и делая маленькие и частые вдохи.
— Вы слышите? — Спросил Джавид приподнявшись.
— Что? — Стив оторвался от смотра целостности техники.
— Тихо!
Прислушавшись, все трое различили гул, еще совсем тихий, но явно отличающийся от шума волн. Прайс подскочил и осмотрелся по сторонам. В их сторону двигался небольшой рыболовецкий траулер, совсем близко, метрах в трёхстах. Из-за ветра, дующего в сторону приближающегося корабля, они не услышали его раньше.
— Эй, мы здесь! — Стив начал подпрыгивать, размахивая над собой руками. — Мы здесь! Эй, на корабле!
Джавид присоединился к другу и уже через минуту судно, скорректировав курс, пошло прямо на них.
Часть 5
Пролог.
1 сентября.
Краснодар.
Выехав из города, Роман остановился на берегу Кубани. Ему просто необходимо было смыть осадок, который остался от встречи с фанатиком в городе. За два с лишним месяца уже привык к тишине и чистоте нагой земли без человека. И даже сейчас, после того, как все человечество скоропостижно уподобилось фараонам Египта, можно нарваться на остатки мракобесия, заполняющего головы людей. Именно после встречи с этим сумасшедшим, понял, как эта эпидемия, могла отразиться на психике сугубо религиозных людей. Произошедшее — катастрофа библейского масштаба, да и еще и с такими символическими явлениями, как изменение цвета неба. Если цивилизация сможет оклематься, и возродиться из тех крупиц, что от нее остались, то в религиозных книгах события, почти со стопроцентной вероятностью, опишут, как кару Господню. И найдется же на земле умник, который захочет сыграть на страхе, надежде и доверчивости религиозных людей, объявив себя спасителем. При должном артистизме, лидерских и ораторских навыках, у него это получиться. Выжившие будут искать причину случившегося и стимул для дальнейшего выживания и развития. Они, как заблудшие овцы, будут скитаться по вымершему миру, и объединяющее начало, которое сможет указать направление в светлое будущее, возвысить их, сравнить с Ноем, выжившим после потопа, сможет легко манипулировать этой паствой. А намерения и цели новоявленного лидера будут известны ему одному. Человек, вкусивший крупицу избранности и уникальности, легко поддается любимому пороку библейского сатаны — тщеславию. Просто умасливая его, разжигая огонь его самомнения, можно лепить покорного раба, готового отказаться от мирских благ, творческой самореализации и пожертвовать близкими, ради сохранности статуса.
Роман никогда не был особо религиозен. Ходил с родителями в детстве в церковь, отмечал православные праздники, но, как только достиг осмысленного возраста, отказался от причастности к любой религии. Ему претили обряды, иерархии и посредники между ним и чем-то божественным. Главным триггером отречения сработала коммерческая основа любой церковной деятельности. Хочешь крестить ребенка? Плати. Хочешь, чтобы отпели человека? Плати. Освятить машину или дом? Плати, и цена будет зависеть от стоимости объекта освящения. А если нет денег, то будь добр, сам молись, но вряд ли тебя услышат. Нет, он конечно знал, что есть действительно святые люди среди церковнослужителей, готовых вести службы за идею, и действительно искренне верующие, но искать такие самородки среди вороха грязи — почти пустая трата времени и сил. Решил верить сам, без каких любо догматов и религий, просто жить по совести, не мешать жить другим и стараться творить добро. Верил, что есть высшая сущность, но не верил, что она готова принимать молитвы только с определенными ритуалами и атрибутами, придуманными и изобретенными людьми.
Сидел на берегу реки, и бросал мелкие камни в воду, погрузившись в размышления. До этого дня вообще не думал, о том, что будет дальше. Просто ехал на юг, сам не зная куда и зачем. Придумал себе иллюзорную цель, чтобы хоть чем-то себя занять. Самое страшное, с чем столкнулся после Пурпурного рассвета, это скука и одиночество, и готов был на все лишь бы от них избавиться. Человек может выжить в любых условиях, приспособиться, найти пропитание, адаптироваться к любым тяготам, но только если есть желание и стремление. А с этим у него всегда были проблемы. До пандемии все амбиции разбивались об собственные ошибки, поспешные решения и вечную нехватку денег. С каждым годом терял запал, и продолжал жить по инерции. И именно в тот момент, когда жизнь завернула в тугой узел проблем, настолько, что начал подумывать о суициде, все исчезло. Вот только огонь к тому времени уже погас. Он выгорел. И сейчас был просто призраком, шатающимся по вымершей стране. Дымом от погребального костра, который еще не успел рассеяться.
