шагами… шаг в мою сторону, двухсекундная пауза и ещё пара шагов.
Чтобы проанализировать сказанное мной и сделать какие-то выводы ему понадобилась ещё пара секунд. Было забавно за ним наблюдать.
— Ты пытался меня убить. Стрелял прямо в лицо. Дважды. Нанёс несколько десятков колотых и резаных ранений. Измазал меня настойкой брукуса, — словно в подтверждение своим словам он в который раз утёр рукавом слёзы. — И после всего вместо того, чтобы умолять о пощаде ты продолжаешь дерзить! Не понимаю, на что ты рассчитываешь?
— Если честно, то я просто стараюсь немного потянуть время.
— Как же это по-человечески, ложные надежды, бесконечные бесполезные попытки отсрочить неизбежное. Детям это нисколько не поможет, и тебе тоже, даже наоборот, длинный язык лишь усугубил твоё положение! — Р’а начал превращаться в огромного волка.
В первые секунды его начало трясти, словно по телу пропускали нехилой мощности электрический разряд. Он начал расти, раздался вширь, постепенно вещи плотно охватили его новые формы и затем, не выдержав натяжения, начали рваться.
Кости и суставы санитара с мерзким звуком трескались, ломались, чтобы в следующий момент в ещё более отвратительным треском срастись новой формой. Особенно болезненным и жутким казалось перестроение челюсти.
Сформировавшиеся торчащие острые уши с пушистыми кисточками тот же час хаотичными резкими движениями включились в изучение окружающей обстановки. Они крутились во все стороны, стараясь ничего не упустить.
Я же, медленно опускаясь на пол, поднял перед собой руки, символически показывая, что смиренно принимаю свою судьбу и даже не помышляю убегать. Скрестил ноги, помог руками поудобнее подобрать их под себя и принялся ждать.
“Жаль, конечно, этого добряка” — не отрывая глаз, я смотрел на здоровенного антропоморфного волка, который медленно приближался, собираясь устроить мне настоящий ад.
Вот только он кое о чём он забыл.
Считается, что у человека, лишившегося возможности полноценно пользоваться одним из своих органов чувств, восприятие окружающего мира посредством других органов обострялось.
Но было бы неверным утверждать, что это полноценная и равнозначная замена. Тем более что на подобное перестроение, потерю одного чувства и усиление другого, требовалось немалое время.
И я уверен, что в этом плане оборотень совсем не исключение. В этом он был ничуть не лучше человека.
Резкий запах лекарств, смешанных между собой и вылитых на лицо санитара, напрочь лишил оборотня звериного нюха. К тому же оказался настолько едким, что, даже с учётом невероятной регенерации, глаза волка не прекращая слезились, всё время оставаясь красными из-за раздражения.
Он даже с десяти шагов не сумел разглядеть моей улыбки. Ведь иначе, наверняка заподозрил бы что-то неладное, какой-то подвох с моей стороны.
— Ну вот и всё, — я громко засмеялся. — Попался!
Оборотень в замешательстве остановился.
Перед ним сидел крайне наглый, но при этом очень слабый кусок мяса, годившийся, по мнению волка, лишь в пищу для ему подобных. Ни капли маны, а физическая форма уступала даже большей части представителей своего собственного биологического вида. Но слабак (то есть я) всё равно смел надменно смеяться, глядя на зверя.
Продолжая топтаться на месте, Р’а по-собачьи склонил голову немного набок. Оборотень изо всех сил пытался понять, что я мог ему сделать такого, что сейчас вдруг открыто начал смеяться и кричать, будто он попался.
— Не туда смотришь, — я кивком указал направление.
Наступил момент истины. Либо пан, либо пропал.
По правде сказать, я и сам не знал, что случится в следующие несколько секунд. Существовала огромная вероятность, что весь мой замысел окажется пустышкой, просто пшиком.
Монстр начал медленно поворачивать голову.
В тот же миг по коридору оглушительным эхом прокатился звук выстрела.
С расстояния всего в один метр дробь легла невероятно кучно.
Выстрелом оборотню разворотило голову с правой стороны. Частично перебило шею и напрочь оторвало нижнюю челюсть. Его отбросило на мусор под противоположной стеной.
Но он всё ещё оставался жив.
Волк находился в агонии. Вместо воя, наполненного болью, из глотки вместе с кровавым фонтаном вырывался лишь булькающий хрип. Он сучил лапами, оставляя на полу вокруг себя глубокие борозды.
Противно скрипнули требующие смазки дверные петли, и в проходе появился сухопарый старик. Его тощие, высохшие руки сильно дрожали, им едва хватало сил удерживать громоздкое двуствольное ружьё с вертикально спаренными стволами, чтобы оборотень оставался на прицеле.
БА-А-АХ!
Отдача вынудила старика против его воли покинуть коридор и вернуться в квартиру.
Второй выстрел закрыл вопрос о возможном третьем воскрешении оборотня. Картечь довершила начатое и полностью отделила от туловища зверя его голову. Её уцелевшую верхнюю часть.
Снова появляясь в коридоре, старик уже успел перехватить ружьё, держа правой рукой рукоять приклада, а левой — цевьё. Большим пальцем правой он отщёлкнул рычаг затвора и, задействовав левую руку, переломил ружьё.
Пустые, ещё дымящиеся гильзы синхронно выскочили из стволов, освобождая место в патронниках наклонённых вниз стволов. Скрюченные пальцы старика лёгкими, отточенными движениями один за другим вставили новые патроны, практически заканчивая перезарядку ружья.
— Хороший трофей, — довольный дедуган пытался ногой отодвинуть от дохлой туши остаток волчьей головы. — Хорошая награда.
Мне хотелось расцеловать своего спасителя. Но это желание быстро испарилось.
— Два трофея, — дед перестал улыбаться, стоя над поверженным зверем, и развернулся, направив на меня ружьё. — Больше награда.
Оборотень сдох, но мне было не суждено выдохнуть с облегчением.
— Уважаемый Маса, ты зачем такой агрессивный? — я не шевелился, боясь спровоцировать полоумного деда. — За меня награды не будет. Я же человек.
— Старого Масу не обманешь. Тебя укусили, скоро станешь как он, — безумный старик слегка кивнул в сторону, намекая на оборотня.
Неприятный поворот.
— Значит так ты благодаришь меня за помощь? — я решил зайти с другой стороны.
— Какую помощь?
— Серьёзно? Какую помощь? — стало даже малость обидно.
Мой план строился, основываясь на том, что подслушал, когда двигался по коридору, ещё надеясь успеть спрятаться от Р’а.
После переполоха, который мы устроили, сперва убивая Игмуна, а затем воюя уже между собой, в коридоре царила гробовая тишина. Ясное дело, что никто из жильцов не спал. Но все сидели как мышки, тише воды, ниже травы, в страхе, что любой шум выдаст их присутствие перед чудовищем.
Никто не хотел быть сожранным.
Тихо сидели все, кроме того самого психа, что чуть меня не пристрелил
