– Эй! Что случилось?
– Пока ничего, – тихо и очень спокойно ответил Камохин. – Пока – ничего, – голос его звучал почти неестественно. – Но сейчас…
Громыхнул выстрел. Пуля щелканула по бронированному стеклу кабины водителя.
– Я так и знал, – удовлетворенно кивнул Камохин и нажал на педаль газа.
Брейгель поставил горшочек с ухой на столике и перебрался на переднее сиденье.
– Что ты знал?
Орсон и Осипов последовали за фламандцем и устроились на задних сиденьях.
– Это был Павел, – кивнул назад Камохин.
Вдогонку грянул еще один выстрел. Но пуля в машину уже не попала.
– Слышал? – быстро взглянул на Брейгеля Камохин. – Его ружье! У него характерный присвист на излете!
– Точно, – кивнул Брейгель. – Так чего же он нам врал? Плел что-то о чужих, бродящих по лесу?
– Никого в этом лесу нет, – усмехнулся Камохин. – И быть не может! Здесь только местные.
Впереди на обочине дороги появился синий указатель: «Косогорье».
– Постойте! – возмущенно воскликнул Орсон. – Но это уже было!
– Было, – кивнул Камохин. – Помните, что сказал «серый»?
– Двенадцать ходов назад…
– Вот именно! Нас вернули назад. К тому моменту, когда мы только приехали сюда.
– Но зачем?
– Не знаю, – дернул плечом Камохин. – Наверное, мы что-то сделали не так.
– И теперь должны исправлять ошибки?
– Мы должны пройти весь кон заново. Переиграть его.
– Но теперь у нас преимущество – мы знаем, что должно произойти.
– А ты уверен, что все повторится, как в прошлый раз?
– Ну, Павел уже обстрелял нашу машину. Теперь он должен заявиться с ружьем в библиотеку.
– А что, если на этот раз мы остановимся не в библиотеке, а, скажем, в гостевом дом?
– Зачем? Пусть все идет, как шло.
– Да и анализы нам теперь делать не надо, – добавил Орсон. – Я помню все основные результаты. Местные жители страдают тяжелой формой синдрома хронической усталости.
– И по ночам им мерещатся зомби, бродящие возле их домов.
– А как же вытоптанные грядки на огороде у гражданки Милюковой?
– «Серые». Они приходили за пакалем, что стоит у нее рядом с иконой.
– А почему не забрали?
– Спроси об этом у них.
– Это все часть игры.
– Может быть.
Дворники бегали по лобовым стеклам, стирая падающие на них капли дождя.
– Вчера, когда мы приехали, тоже шел дождь?
– Это было не вчера, а сегодня.
– Да. Только то сегодня было для нас вчера.
– Так дождь был или нет?
– Был… Но, кажется, не такой сильный.
– Значит день повторяется не в точности?
– Конечно, нет. Игорь остановил машину перед выстрелом. А вчера… В смысле, в первый раз, мы ехали без остановки.
– То есть мы создаем новую реальность?
– Это имеет какое-то значение?
Машина притормозила возле библиотеки, съехала по дощатому настилу и остановилась возле крыльца.
– Вылезайте, приехали. Да, и оружие с бронежилетами сразу прихватите.
– Ты собираешься объявить местным войну?
– Я собираюсь навести в этой деревне хоть какой-то порядок. Иначе, боюсь, «серый» снова отправит нас назад.
– Постойте, а как же местные жители? Они что, тоже вернулись на день назад?
– Полагаю, что нет. Мы вернулись на день назад, а они остались там же, где были.
– А если…
– Если сомневаешься, спроси у Павла, знакомо ли ему твое лицо. Уверен, он ответит, что впервые тебя видит.
Камохин натянул на голову синюю бейсболку, кинул на плечо бронежилет, взял в руку автомат и вышел из машины.
– Ключ! – Брейгель протянул ему магнитный ключ от дверного замка.
– Точно, я и забыл, – смущенно улыбнулся Камохин. – Вернее, был уверен, что он у меня уже есть.
– Вообще-то, в соответствии с законами современной физики путешествие назад во времени считается невозможным, – заметил Осипов.
– А вперед? – поинтересовался Брейгель.
– Мы все время движемся вперед во времени.
– А если побыстрее?
– Теоретически – возможно.
– А в чем разница?
– В том, что в прошлом ты можешь встретить себя самого. Это называется хроноклазм.
– В будущем я не могу себя встретить?
– Будущее – это будущее. Его еще нет. А прошлое нельзя менять.
– А мы сейчас что делаем?
Осипов задумался, прикусил губу и честно признался:
– Не знаю.
Брейгель вышел из машины. Поправил козырек кепки. В дождь бейсболка была самым удобным головным убором – вода глаза не заливала.
– Старик Твоя Воля на месте, – сообщил Камохин. – И все те же свежие следы на крыльце магазина, в котором ничего нет.
– Значит, старик ходил в магазин.
– Верно. А зачем?
– Пойдем и посмотрим.
– Сначала Павла дождемся. Не хочу, чтобы он выстрелил нам в спину.
– А мне вообще не охота сегодня стрельбу устраивать.
– Ну, вот и отлично. Давай все сделаем по-тихому, без шума. Сначала – Павел, потом – пакаль в доме тетки Александры, а уж затем – дед Твоя Воля и магазин.
– Решил старика напоследок оставить?
– А куда он денется?
Квестеры вошли в разгромленную братьями-конспирологами библиотеку.
– Про бронежилеты не забудьте, товарищи ученые, – напомнил Камохин.
Брейгель занял место у окна, выходящего на дорогу.
– Меня смущает один вопрос, – застегнув бронежилет, задумчиво произнес Орсон. – Какой во всем этом смысл?
– В чем именно? – уточнил Осипов.
– В том, что «серые» называют Игрой.
– А какой вообще смысл в игре? В любой игре?
– Все зависит от самой игры. Как правило, при помощи игры человек развивает те или иные навыки. В спортивных играх – это мышцы, в логических – разум.
– Есть игры, моделирующие различные жизненные ситуации.
– А какой смысл в игре в домино? – спросил, не отводя взгляд от дороги, Брейгель.
– Тренировка навыков устного счета, – не задумываясь, ответил Орсон.
– А в карточном «дураке»?
– Ситуативное моделирование. Любая игра – это тренинг. «Серые» играют в свою Игру для того, чтобы понять, изучить или смоделировать некую ситуацию.
– Конец света?
– Может быть, и так.
– Но почему они нас заставляют играть?
– Возможно, им нужен соперник.
– Но с другими квестерами никто не играет.
– Ты в этом уверен?
Осипов пожал плечами.
– Если они об этом не рассказывают, это еще не значит, что они не участвуют в Игре. Мы ведь тоже никому об этом не сказали.
– Но как можно играть, не зная правил?
– Ну, во-первых, есть игры, в которых игроки узнают правила по ходу ее прохождения, во-вторых, есть игры, в которой игроки сами создают правила по ходу игры, в-третьих, есть и такие игры, в которых не существует никаких правил.
– Какая, например?
– Например, политика.
