Офицер прикладывает к губам крохотную чашку. Кивает удовлетворенно: мол, другого и не ждал. Мне кажется, в его глазах мелькает одобрение. Он словно экзаменатор, переживающий за отличника-студента.
– Что за объект вы охраняли, капрал? – задает он следующий вопрос.
Если ты решил, симпатяга, что купил меня чашкой своего вкусного бульона, то ты не на того напал.
– Это секретная информация, которая не может быть темой данных переговоров, сэр.
Кивок. Понимающая улыбка.
– Спасибо, капрал.
– Благодарю за угощение, сэр.
– Я так думаю, капрал, спрашивать вас о наличии раненых и количестве убитых с вашей стороны было бы бесполезно?
– Вы правы, сэр. Но я могу вам ответить: у нас нет раненых.
– Спасибо за откровенность, капрал Ролье. Скажите, что вы намерены делать после возвращения на Амальтею?
– Мы намерены продолжать боевые действия, сэр,– не моргнув, отвечаю я.
– До какого предела, капрал?
– До последнего человека, сэр. Или пока вы не оставите нас в покое.
– Но ведь мы только что выяснили, что цель открытия огня вам неясна.
– Я следую приказу, сэр. Этого для меня достаточно. Легион не сдается.
– Ну-ну. Я и не призываю вас сдаться, капрал. Знаете, зачем я вас пригласил?
– Теряюсь в догадках, сэр. Наверное, хотите забрать раненых.
– Отчасти вы правы. У нас действительно есть раненые на поверхности. Я взял на себя смелость отправить поисковую партию для их эвакуации. Прошу извинить, что не поставил вас в известность заранее. Мои люди не сделают попыток атаковать ваши позиции. Надеюсь, ваши подчиненные не нарушат условий перемирия?
– Извинения приняты, сэр. Вы можете забрать своих раненых. Это не противоречит правилам ведения боевых действий. Мои подчиненные не откроют огонь.
Я стараюсь, чтобы явная ложь про подчиненных не стала заметной проницательному собеседнику. Пока я произношу эту фразу, офицер заинтересованно наблюдает за моей мимикой.
– Спасибо, капрал.– Я вижу, как намек на удивление и, может быть, даже некоторое разочарование, касается его смуглого лица.
– Я думаю, капрал, что совершил ошибку. Как и ваш командир,– медленно продолжает офицер.– Я выполнял приказ по патрулированию сектора. Я рисковал, приближаясь к границам досягаемости ваших средств поражения. В этом моя ошибка. Ваш командир превысил полномочия, открыв огонь. Сумма этих ошибок дала уйму бессмысленных смертей, капрал Ролье.
Он смотрит мне в глаза, словно приглашая высказаться. Мне трудно противиться его умному открытом взгляду.
– Война – вещь бессмысленная сама по себе, сэр. Думаю, вам стоило знать это, надевая флотский мундир.
– Неплохо, юноша. Неплохо. Однако я потерял почти весь личный состав десанта. Десятки матерей на Марсе получат извещения за моей подписью.
– Мне значительно легче, сэр. У нас некому рассылать извещений. Мы рождены для войны. Все погибшие уже вошли в историю Легиона.
Я в легкой панике. Зачем я это говорю? Я ведь уже не имею отношение к Легиону? Будто кто-то вместо меня шевелит моими губами.
– Наверное, поэтому вы не цените свои и чужие жизни, капрал,– печально произносит командир эсминца.
Я чувствую, как неподдельна его скорбь. Этот человек испытывает боль по своим погибшим людям. Я подавляю в себе ответный порыв. Я испытываю укол горечи – кто испытает боль за нас?
– Я бы счел честью иметь такого командира, как вы, сэр,– без тени лести говорю я.
– Это удивляет, капрал Ролье. Но все равно, спасибо. Не ожидал встретить благородство в…
– В животных, сэр? – подсказываю я.
Наконец-то мне удалось вывести его из равновесия. Улыбка его становится растерянной.
– Я бы не стал выражаться так…
– Не стесняйтесь, сэр. Я осведомлен о ваших государственных нормах. В том числе моральных. Если вам проще считать меня… нечеловеком – так и считайте.
На этот раз внимательный взгляд препарирует меня так долго, что это становится невежливым. Офицер спохватывается.
– С сегодняшнего дня я имею на этот счет свое мнение.
– Благодарю, сэр. Однако, несмотря на то что наш конфликт, по вашему утверждению, явился ошибкой, вы подавили наши огневые средства, а затем, в нарушение международных соглашений, высадили десант на поверхность небесного тела с нейтральным статусом. Более того, вы попытались проникнуть на территорию охраняемого подразделением Легиона объекта. Наши дальнейшие действия носят оборонительный характер.
– Что ж, капрал Ролье. Вы правы. Поставьте себя на мое место – я был атакован и имел повреждения. Я имею приказ отвечать на огонь.
– Мы тоже, сэр.
– Мои потери должны были иметь какие-то основания. Не мог же я просто уйти, поджав хвост. Думаю, вам ясно, что я решил воспользоваться ошибкой вашего командира для реализации возникшего тактического преимущества.
– Ясно, сэр. Но это не дает мне понимания темы переговоров. Раненых вы эвакуировали. Чем еще я могу быть вам полезен?
– Вы напористы, капрал. Огонь и маневр?
– Точно, сэр.
– Что ж. Давайте начистоту, капрал Ролье. Я знаю, что, кроме вас, внизу больше нет ни одного бойца Легиона.
– Это не меняет дела,– в досаде, что меня водили за нос и выставляли дураком, я отвечаю слишком резко.
– Наши страны понесли достаточные потери. Я хочу избежать гибели своих людей.
– Так в чем дело, сэр?
– Я намерен взять Амальтею под юрисдикцию Республики. В конце концов, это наша сфера влияния, и мои действия будут трактоваться как ответные. Я не хочу, чтобы гибель моих людей была напрасной. Я прошу вас прекратить бессмысленное сопротивление, капрал Ролье. Вы уничтожили свой объект вместе с нашим штурмовым отрядом. Вам больше нечего защищать. Вы выполнили свой долг. Я говорю это с открытой душой и без лести. Вы храбро сражались и нанесли нам достаточный урон, чтобы ваша сдача выглядела почетной необходимостью. Дайте нам возможность собрать убитых. И высадить десант. У меня почти не осталось морской пехоты. В случае вашего отказа я открою огонь по площадям. Погибнут те люди, которых ваше правительство заперло под землю. Я больше не хочу бессмысленных смертей. Ваше решение, капрал?
– Вы можете убить меня прямо здесь, верно?
– Этот вариант не обсуждается. Я дал слово чести.
– И все?
– Я потеряю уважение подчиненных. Стану изгоем,– поясняет офицер.
– Это серьезный аргумент.
– Да уж.
Я погружаюсь в раздумья. Хотя ответ мне известен. Эти люди, те, что внизу,– теперь я понимаю их истинное назначение. Это просто заложники. Теперь я знаю это. И марсианин тоже знает. И ему нет до их жизней никакого дела. Впрочем, как и мне. Его заботят только политические аспекты. Убить заложников – это плохой аргумент при политических переговорах. Это плохо для карьеры. После долгой паузы я поднимаю глаза. Прости меня, Лиз.
