Факт третий: сидящих по камерам бойцов в живых оставлять не будут — их тела послужат доказательством нападения Республики на лабораторию. Конечно, сами республиканцы учитывали вероятность вооруженного противостояния с теократами, а потому снаряжение, техника и даже накладные на груз принадлежали Вольным городам, но у Вей наверняка имелась пара тузов в рукаве на этот случай.
Вопрос: если большая часть республиканцев сидела по камерам, что случилось с отсутствующими? Тут у Саймона не было однозначного ответа, только догадки, которые ему совершенно не нравились. Как правильно заметил Мастер, если бы не хватало только разведчиков, то резонно было бы предположить, что майор ведёт собственную игру. Однако все его люди, кроме зама, сидели по соседству, зато отсутствовали Молчун, Двоечник и Малёк. Первые двое отвечали во взводе за взрывчатку, как Малёк, который хоть и был снайпером, но тоже неплохо справлялся с детонаторами и взрывоопасными веществами. В своих людях капитан был уверен, а это означало только одно — чёрт его знает, что там с разведчиками, но спецназовцев учёная собиралась использовать в своих планах против их воли.
Правда, в свете откровений геше, формулировка «против воли» теряла всякий смысл. Конечно, генетическая коррекция взрослого организма с помощью вируса-модификанта — процедура не на один день, да ещё сопряжённая с множеством рисков, но упомянутый ранее «Усмиритель» вполне мог дать аналогичный результат. Конечно, подобные штуки должны были храниться за семью замками в особо темных подвалах спецслужб Теократии, но если Вей и вправду была ученицей Лозовской, то вырастить у себя в лаборатории подобную хрень не составило бы ей особого труда. Что приводило к паскудному выводу — всех пятерых с данного момента следовало считать врагами. По крайней мере, до детального осмотра всего организма…
— Дерьмо! — в очередной раз выругался мут.
Чтобы отвлечься, он поднялся и принялся внимательно осматривать камеру. К сожалению, ничего нового увидеть не удалось. Куб с ребром в три метра, три стены, пол и потолок которого обиты мягкими панелями, дабы подопытный образец случайно не ударился и не повредил себе жизненно важных органов. Четвёртая стена, ведущая в коридор, выполнена из толстого прозрачного пластика. В пластик врезана такая же прозрачная дверь с панелью управления замком. Низкая кровать без спинок и острых углов, зато с креплениями для ремней, позволяющих зафиксировать обитателя в неподвижном состоянии. Рядом — раковина и унитаз, отлитые из силикона. Разбить об такое голову довольно проблематично, хотя сидеть на подобном унитазе весьма… необычно. В потолке — круглый светильник, озаряющий помещение довольно тусклым светом. Учитывая, что свет в камере девушки горел гораздо ярче, можно было предположить, что сейчас лампа работала в ночном режиме.
Также в стене, что напротив двери, под потолком обнаружилась небольшая вентиляционная панель. Еще одна с трудом нашлась под кроватью, на уровне пола. Последним штрихом служила камера видеонаблюдения, притаившаяся в углу под потолком у прозрачной стены.
Закончив с осмотром, капитан вновь плюхнулся на койку и задумался. Он ни капли не сомневался в том, что сможет разобраться со всеми четырьмя охранниками, сидевшими на посту, однако для этого они должны были открыть дверь и зайти внутрь. Ну, или выпустить пленника на волю. И тут вставал второй вопрос — местный протокол действий в случае чрезвычайной ситуации. Будь это какая-то местечковая тюрячка с решетками, всё было бы просто — буйного обитателя моментально угомонили бы парой выстрелов, даже не заходя в камеру. В каком-нибудь заведении строго режима с толстыми металлическими дверями, персонал заходит внутрь исключительно после тщательного изучения обстановки через лючёк и отмашки со стороны главного поста, пристально изучающего обстановку через камеру видеонаблюдения. Причём заходит в шлемах, бронежилетах, с оружием наперевес. Вряд ли заключённый сможет далеко убежать, даже если и раскидает охрану в дверях, но получить заточку в бок никому не хочется.
В лаборатории явно действовал иной принцип. Учитывая все обстоятельства, включая то, как ловко были захвачены спецназовцы в столовой, здесь активно использовали усыпляющий газ. Весьма удобный способ нейтрализации, позволяющий сохранить здоровье как охраны, так и самого подопытного. И это было весьма печально…
Главная и единственная на данный момент проблема «заманить охрану в камеру» выглядела практически неразрешимой. Для Вей все обитатели минус третьего этажа, включая парня и девицу в первых камерах, были уже списанным материалом и не представляли никакого интереса. А это значило, что всякие избитые методы типа «отведите меня к главному — я всё скажу!» и «помогите, помираю!» вряд ли прокатят. Если же просто начать буйствовать, то в камеру для начала подадут газ, а потом, скорей всего, сделают укольчик и привяжут к кровати. Вариант с побегом через вентиляцию не рассматривался в принципе — по всем прикидкам, в крошечные панельки воздуховодов у мутанта не пролезла бы даже рука.
Проломав голову почти час, Саймон почесал затылок и со вздохом пробормотал:
— Ладно, раз не получается по-хорошему, будем действовать по-плохому.
***
Пока мут обследовал камеру и обдумывал план предстоящего побега, светильник на потолке набрал яркость, что, теоретически, свидетельствовало о наступлении утра. К сожалению, завтрака узникам не привезли — кормить смертников, похоже, не собирались, а утолять жажду предлагалось из силиконовой трубки, что торчала над раковиной.
— Ну и не очень то и хотелось, — проворчал капитан, выждав для проформы минут около шестидесяти.
Встав с кровати, он вытащил матрас и разочарованно цокнул языком — дно было сплошным, без каких-либо признаков поперечных планок. Вообще создавалось впечатление, что вся конструкция лежанки, кроме креплений к полу, была распечатана на промышленном 3D-принтере.
Отбросив матрас в сторону, Саймон залез внутрь, покрепче ухватился за бортики, и уперся одной ногой в спинку, согнув вторую в колене.
— Раз-два…
Мощный удар ногой обрушился на изножье, заставив кровать вздрогнуть.
— … раз-два…
За первым ударом последовал второй.
— … горит трава…
Лежанка вздрагивает, протестуя против такого варварского обращения.
— … Взы-взы! Стрижает меч…
С громким треском пластик поддаётся, демонстрируя на изломе гранулы порошка для печати.
— … Ува! Ува! И голова…
Сменив ногу, Саймон нанёс ещё несколько ударов, окончательно выбивая поперечину.
— … Барабардает с плеч.
Поднявшись с кровати, мут невольно поморщился — пятки ощутимо болели, намекая на возможные повреждения. Используя древний народный анестетик (проще говоря, хорошенько выругавшись), он подобрал с пола выломанный кусок пластика. Как оружие обломок оставлял желать лучшего, но спецназовцу он нужен был не для этого. Проковыляв к нужному углу, Саймон подпрыгнул и с размаху долбанул по камере. Затем ещё раз. И ещё. Проклятый электронный глаз выдержал аж шесть попаданий, прежде чем бессильно повис на тонких проводках.
Продолжая материться, мут бросился назад к кровати и, схватив подушку, сунул её раковину, отвернув силиконовый кран. При этом капитан постоянно косился в сторону двери — разборка с камерой отняла гораздо больше времени, чем он рассчитывал. К счастью, охрана оказалась не слишком расторопной. Подушка успела хорошенько намокнуть и занять свое место на обломках кровати, прежде чем за прозрачной стеной нарисовалось четверо бугаёв.
— На колени, лицом к стене, — ровным тоном произнёс один из охранников, активируя переговорное устройство. — Руки держать над головой.
«Повезло!» — внутренне возликовал мут, увидев перед собой всю дежурную смену. Радостно осклабившись, он продемонстрировал охране конфигурацию из трёх пальцев, после чего сделал пару шагов назад и покрепче сжал выломанный обломок, изображая готовность драться до последнего. Охранник пожал плечами и снова потыкал в сенсорную панель, после чего по камере разнеслось отчётливое шипение.
