И лишь перебежав небольшой луг с зеленой травой и углубившись в густой кустарник, капитан Чарески, как самый старший по званию, дал команду залечь и по возможности максимально замаскироваться. И после этого оказать помощь раненым.
Армату тоже пришлось сюда нести, потому что удар по бедру оказался страшным, скорее всего, сломало кость. От ужасной боли он еще во дворе по плитам катался. Потом внутренний анализатор сам вколол ему обезболивающее средство общего свойства. Но теперь, хоть сильно заплетался язык, голова разболелась от осознания потери, и лучший спец по вооружению набросился на коллегу с вопросами:
– Что! Что он тебе успел сказать?
Николя слово в слово повторил последний приказ Парадорского. И уже от себя добавил:
– Правда, он не стонал, не скрипел зубами, а просто затих на полуслове.
Угрюмость всех остальных товарищей чувствовалась даже при полном молчании. Разве что минутой позже, уже когда закончили оказывать помощь раненым, Безразмерный пробормотал:
– Да, Танти такой. Сам будет терять сознание, но других спасет.
Действительно, не отдай командир команду на немедленный взлет, явно превосходящий по численности противник уничтожил бы всю группу до последнего человека прямо на месте. И так чудом удалось уйти, не попасть под ракеты и выжить при крушении флайера. Но тогда сразу вставал вопрос: а на кого же они нарвались в этом проклятом замке Эхни? Но только попытались решить этот вопрос, как над горящими деревьями недавнего бора показался маленький частный флайер. Причем он только совершил вокруг столба дыма быстрый круг и на максимальной скорости умчался обратно. Как раз в сторону пресловутого замка.
– Никак кто-то из этой банды прилетал, – констатировал Николя. – Если бы кто из наших, обязательно бы поискал тела, постарался бы оказать помощь и вызвать спасателей.
– Скорее всего, – согласился Армата. – Жаль только, что не успели рассмотреть, что там они в конюшнях прятали. Если ракеты, то вряд им это поможет. А вот если летательные устройства, то до прихода наших основных сил могут и уйти.
– Вряд ли. И с орбиты тут уже сосредоточили все внимание, все армейцы наверняка спешат к замку как оглашенные. Только вот успеют ли спасти Тантоитана?..
За себя никто не переживал. В любом случае столб дыма привлечет внимание спасателей и уже минут через пять сюда кто-нибудь да заявится. А с близкого расстояния легко поймают сигналы с переговорного устройства скафандра.
А вот за своего друга и командира переживали все страшно. Никому не хотелось верить, что бесстрашный, уникальный по силе и боевому умению герой погиб.
3595 г., 14 июля,
в ста километрах на север от замка Эхни
Герой не погиб. Хотя с такими тошнотворными порывами приходил в себя, что чуть внутренности не вывернулись наизнанку. Причем судорогам весьма мешали ремни, которыми пленник оказался намертво прикручен к декоративной спинке огромной кровати. И тут же послышался удивленный голос:
– Ты смотри! Как это он так быстро очухался? Шеф сказал, что не ранее чем через два часа мекать начнет.
– Меньше болтай, больше дело делай! – Второй голос принадлежал не меньше чем прославленному певцу. Этакий сочный, приятный баритон. Вот только команду он отдал ну совсем неприятную: – Вкалывай домутил!
Удалось проморгаться от выступивших слез, и глаза рассмотрели приблизившегося тощего доходягу. Тот деловито подготовил ампулу и вколол средство прямо в шею. И в голове заметались панические мысли:
«Что они от меня хотят узнать? Неужели знают, кто я такой? Но это вряд ли. А если вся эта ловушка именно на меня была рассчитана? Вот ржавчина! А ведь тесты или пробу на действенность блокировки я еще не испытывал! Надо же, в какой обстановке придется это делать! Неужели не смогу управлять своей волей? Так, что-то со мной происходит… все тело словно чужое… хотя и так рвотные судороги измотали. Ага, вот и боли в ноге, боку и руке перестал чувствовать. Явно средство начало действовать. Интересно, что я себе сломал: ногу или руку? А если все вместе? Да бок недаром настолько затек. Неужели селезенка лопнула? М-да, тогда я точно долго не протяну… – Тем временем в поле заметно потускневшего зрения появился кроме представительного “певца” и “тощего” одетый в скафандр “Гратя” представительный мужик с кустистыми бровями. – О! А вот и никак сам шеф пожаловал».
Причем сразу память услужливо подсказала, где недавно это личико попадалось и на кого оно схоже. Мужчина очень походил на своего сына и являлся старшим в роду Эхни. Тем самым маркизом, который, по всем данным, погиб в прошлом году на дальнем пограничье. А оказалось, что жив, испепели его протуберанец! Да еще и незаметно вернулся в свой замок так, что ни одна живая душа из окружения его сыночка об этом не ведала. Вернее, может, и ведала, но до этой подленькой души следователи еще не добрались или начали допрос с явным опозданием.
Как бы там ни было, в ближайшее время определится: как долго осталось прожить в роли допрашиваемого пленника. Особых иллюзий по поводу своей дальнейшей судьбы Танти не питал. Только и радовался за ребят, которые наверняка успели выбраться из замка, да сожалел о собственной тупости:
«Так глупо подставиться может только курсант первого года обучения! Да и то сомневаюсь, что в те годы я был настолько безалаберным. Но зато хоть только сам и пострадал. Хотя утешение все-таки слабое. Может, и еще кого-нибудь схватили?»
Тем временем «певец» доложился прибывшему:
– Господин маркиз, пленник очнулся раньше времени, но уже подготовлен и «поплыл». Поэтому я и осмелился вас побеспокоить.
– Отлично! Сейчас узнаем, чего это воины дивизиона позарились на мою собственность и куда делся мой сынок.
«Ага! Так они еще не знают о всей сути начавшихся арестов?! – обрадовался Парадорский. – Что же мне теперь им отвечать? Ну да, пусть вначале начнут спрашивать! И как положено спрашивать! Главное – не забывать о правильном поведении в случае допроса под домутилом».
Тогда как маркиз лично приступил к допросу:
– Отвечай: как тебя зовут?
– Грег Маршавски.
– В каком ты звании?
– Нет звания.
– Да чтоб тебя разорвало! Вот выкручивается! Последний раз спрашиваю: какое твое воинское звание?
Если вопрос не соответствовал прямому ответу или, например, подобный вопрос о звании был бы задан почтовому писарю, тот бы ответил лишь неразборчивым мычанием. Что Парадорский и проделал. От злости маркиз нанес резкую пощечину и заорал еще громче:
