– Стой здесь и никуда не отходи, – мрачно распорядился Малыш. – Мне нужно, чтобы ты по моей команде нажал вот здесь символы, которые составляют слово «Рассвет». А потом, когда я тебе опять скомандую, наберешь – «Цитадель». Ты помнишь, как правильно пишутся эти слова?
– Да, кажется, – проблеял Рогл.
– Кажется? – оскалился свирепо Никсон, и эта гримаса на залитом кровью лице могла бы перепугать до смерти и клора. – Ты убьешь меня, если ошибешься в первом слове, и убьешь всех, если ошибешься во втором. Как тебе напомнить? Здесь нечем написать.
– Вызови их в своей памяти, – попросил с надеждой ментат, протягивая к Майклу руки.
Малыш послушно подставил под ладони ментата голову, стараясь как можно четче представить себе написанные слова кодов. Надписи в его голове полыхнули ослепительно ярким светом, вызвав даже пятна перед глазами.
– Ты готов? – спросил Майкл, когда Рогл отнял руки от его головы.
– Готов, – выдохнул ментат, неотрывно глядя на панель.
– Услышишь мой голос в этом устройстве и сразу набирай. И потом, не снимай переговорное, пока я не вернусь, – напомнил еще раз Малыш и выскочил из кабинета.
– Эй, Бубен, на минутку, – окликнул Майкл связиста, а когда тот подошел, добавил: – Пойдем, поможешь мне лифт поднять.
Они спустились на ярус ниже и, обойдя стоящую технику, отыскали гусеничную машину, о которой рассказывал Упырь. Боевая машина имела хищный сплющенный корпус, распластанный, словно причудливая раковина. Сверху небольшим наростом возвышалась башня с торчащими спаренными стволами плазменной пушки. Малыш протиснулся в узкий для него люк боевой машины, некоторое время усаживался в неожиданно удобное кресло, оказавшееся в небольшой боевой машине единственным. Ни места стрелка, ни каких-либо еще мест для экипажа видно не было. Панель управления оказалась по-спартански минималистской и интуитивно понятной. Никсон активировал двигатель, взвывший в тех же тонах, что и двигатель грузовика. Но никакого окна, бойницы или перископа видно не было. Малыш потрогал стенку перед собой, провел ладонью по потолку, тщетно пытаясь разгадать вставшую перед ним загадку. Неожиданно взгляд Майкла наткнулся на матовый, совершенно глухой шлем, подвешенный в креплениях сбоку от кресла. Он сдернул шлем с креплений, осторожно надел на голову, видя, что и лицевая часть шлема совершенно непрозрачна. Но стоило только шлему лечь на голову Никсона, темнота рассеялась, сменившись совершенно четкой и яркой картинкой окружающего пространства. Он ясно видел стоящего неподалеку от лифтового рубильника Кеплера, стены складского уровня, пандус, ведущий на платформу лифта. Словно не стало вокруг толстой брони корпуса боевой машины. Малыш, не видя внутренностей боевой машины, ощупал органы управления руками, чувствуя, что вполне справится с такой удобной техникой. На правом подлокотнике кресла под руку попался небольшой джойстик. Рука удобно обхватила его, и перед глазами тотчас возникло перекрестие прицела, повисшее прямо в прозрачном воздухе. Левая рука нащупала массивный джойстик управления, и кресло толкнуло Майкла под зад, информируя о том, что боевая машина тронулась. Плоский аппарат прогрохотал гусеницами по бетонному полу и заскочил на платформу транспортного лифта. Бубен толкнул рубильник, отправляя лифт наверх.
– Бубен, когда закончите перевязку, загоните грузовик вниз и перетащите блок в узел связи, – дал через переговорное устройство задание провожающему связисту Никсон.
– Принято, – ответил Кеплер, провожая поднимающуюся платформу взглядом и всерьез опасаясь, что видит капрала в последний раз.
Боевая машина выскочила из створов и, набирая скорость, понеслась по выделенной цветом полосе дороги. Полоса обогнула последний угол корпуса базы и, распрямившись, устремилась к дороге.
– Рогл, набирай «Рассвет»! – закричал Малыш, морщась от боли в левом плече при каждом движении руки на джойстике управления.
Он уже подумал, что ментат не справится со своей задачей, когда створы ворот дрогнули и поползли в стороны. Боевая машина выметнулась за периметр, подняв тучу грязной водяной пыли из смеси подтаявшего снега и земли.
– Давай, Рогл, набирай «Цитадель»! – приказал Никсон и решительно утопил педаль газа.
Бросив взгляд через плечо, Майкл увидел закрывающиеся ворота и огрызающуюся в сторону леса сторожевую башню. Заметив краем глаза двигающиеся среди деревьев силуэты, Малыш, не замедляя движения машины, развернул пушку в их сторону и, поймав один из силуэтов в перекрестье, вдавил гашетку. Короткая очередь разметала и силуэт и пару деревьев вокруг. Машина ощущалась не столько даже чем-то сродни легкому танку, сколько тяжелыми боевыми доспехами. Так удобно и отточено все было в ней.
Никсон пустил боевую машину по дороге так, чтобы завывание двигателя не становилось натужным. Он старался сконцентрировать внимание на движении, чувствуя, как тело все хуже слушается его, а силы тают с каждой минутой. Глаза закрывала кровавая пелена, и Майклу с трудом удавалось проморгаться. Но через минуту пелена возвращалась, и борьба с самим собой начиналась с новой силой. Никсон продержался часа два, прежде чем окончательно потерял сознание. Боевая машина, замедляя ход, сошла с дороги и врезалась в лесные заросли. Завалив несколько деревьев, она наконец замерла, уткнувшись острым, словно колун, носом в толстый ствол очередного дерева. Автоматика подождала пару минут, но, не получая от своего пилота никаких команд, деактивировала энергетическую установку и все системы, кроме систем слежения. Машина уснула, готовая ждать новых команд пилота столько, сколько позволят запасы энергии. А запасов этих в режиме сна хватит на пару-тройку лет…
* * *
Сознание вынырнуло из тяжелой темноты. Ему совершенно не хотелось выныривать, как ныряльщику, пропустившему момент наступления состояния, когда на глубине становится легко и хорошо, намного лучше, чем там, где свет и суета жизни. Ныряльщик в такой ситуации может никогда больше не подняться к поверхности, если только рядом не окажется кого-то, кто сумеет вовремя вернуть пловца к действительности. Вот и сейчас что-то вырывало из липкой тьмы, помогая подняться из бездны к свету.
Малыш очнулся и еще до того, как открыл глаза, понял, что его разбудил негромкий, но достаточно резкий зуммер. Прежде чем разбираться с источником навязчивого звука, Майкл прислушался к своим ощущениям. Боль не ушла, но значительно притупилась. Однако главным было не это, а то, что накатывающая на него смертельная слабость ушла. Вот только дикий звериный голод безжалостно терзал желудок. Никсон открыл глаза и выпрямился в кресле, подняв голову. И тотчас мерно загудел двигатель, тьма рассеялась, превращаясь в вечерний сумрак. А метрах в ста среди деревьев, слегка выделенные системой наблюдения багровыми контурами, передвигались несколько десятков силуэтов. Малыш взялся за джойстик управления и подал машину задним ходом к дороге, с которой он соскочил. Лязгая гусеницами, боевая машина выбралась на старое дорожное полотно и замерла, поводя башней. Не услышать такую цыганочку с выходом было просто невозможно. И его услышали. Хаотичная толпа вывалила из леса, яростно завывая и размахивая оружием. Они совершенно не задумывались над тем, что перед ними сейчас стояло нечто незнакомое им и большое. Только ярость и желание добраться и уничтожить. Малыш вспомнил тварей, с которыми пришлось сражаться в Мертвом городе, когда они отбивали ментата из Золфина. Эрея назвала тех тварей слеками. Кто знает, каких еще монстров породил этот мир. И вдруг такого размера монстров тут гоняют оглоблями.
