– Володь, лучшая рыба – это колбаса! – засмеялся Толик.
– Ага, а лучшая колбаса – чулок с деньгами, – согласно кивнул его брат.
– Ну как хотите. До понедельника, завтра вряд ли встретимся. – Я пожал руки парням, и мы с Маликом пошли на нашу улицу.
Мимо нас проскочила на великах группа подростков-полуночников лет пятнадцати-шестнадцати. Они, похоже, ехали на самостийную дискотеку, организованную молодежью за заводом на берегу Белой. Оттуда всю ночь доносились приглушенные звуки современной музыки и смех. И что они в этом «бум-бум» находят? Впрочем, ребятам весело, танцуют, смеются. Ну и ладно.
Протекторат РА, водохранилище ГЭС,
23 год, 5-й день 3-го месяца
– Аккуратно, аккуратно. Поводки сразу за борт, а то дернет, и попадешь на крючок, – шептал Малик, подводя к поверхности большого шипа.
Мы уже выбрали сеть и посадили в садок шесть крупных рыбин. И в лодку к нам запрыгнул еще пяток, когда мы попали на стадо пасущихся толстолобиков. Это было нечто – десяти-пятнадцатикилограммовые рыбины, пролетающие мимо носа и с гулом падающие на дно лодки. Упав в лодку, толстолобик начинал как сумасшедший скакать по ней, пытаясь выпрыгнуть. А мы, пригнувшись, изо всех сил пытались увернуться от вылетающих из воды рыбин.
– Сам осторожнее, не перевешивайся! Никуда не денется твоя рыбина, – посоветовал я Малику, который пытался побыстрее подтянуть добычу к поверхности. – Поводи его еще, не торопись.
В конце концов мы вытянули шипа в лодку. Малик подтянул утомленную рыбину к борту, а я подхватил ее большущим подсачеком и с трудом вынул из воды. Шип несколько раз дернулся в лодке, долбанул хвостом по привязанным к борту автоматам и успокоился.
– Хорош, а? – опуская шипа в горловину садка, обернулся ко мне сияющий напарник.
– Ага, красавец. Ну что, вынимаем перемет, и до берега? – Мне, если честно, уже надоело болтаться на воде. Жарко, солнце печет, воздух душный, да еще тучи на небе собираться начали. – Того и гляди, в штормягу попадем.
– Как успехи? – поинтересовался Артемьев с подошедшей с левого борта лодки. У Иванова был «тузик» с «хондой»-пятнашкой. Уже здесь шлюпочку делали, в Речном, и очень неплохо у мужиков вышло. Настолько, что я задумался о покупке подобной.
– Шип, и хороший. Килограмм тридцать – тридцать пять, – похвастался Малик. – И еще перемет не до конца проверили.
– Бросайте и давайте к берегу, сейчас гроза начнется. Потом перемет вынешь. – Евгений Иванович кивнул на горы южного берега. Над ними клубились черные тучи.
Через пять минут после того как мы с огромным трудом вынули садок и бросили его в носовой отсек лодки, вылили туда пяток ведер воды и повернули к причалу, нас догнал шквальный ветер. Точнее, не догнал, а ударил в борт внезапно поднявшимися волнами.
– Держись! И поворачивай против волны, идем к берегу! – прокричал сквозь ветер Иванов, разворачивая свой «тузик» на юг.
– Володь, садись на носовую банку! И готовься черпать воду. – Малик тоже повернул лодку, и мы поперли против волн и ветра.
Моторку приподнимало на волне и гулко грохало о следующую волну, чувствительно отбивая наши задницы о жесткие скамейки, или, как их называл Малик, банки. С каждой волной в лодку заплескивало немало воды, да и начавшийся ливень тоже неплохо способствовал этому процессу. Так что я одной рукой вцепился в дюралевый борт, а другой непрестанно вычерпывал и выливал за борт воду. У нас заглох двигатель, и Малик, матерясь, заменил бак с бензином. Пару раз дернул стартер, заставив меня замереть с похолодевшим сердцем. Но движок завелся, лодка снова легла носом против волн, и мы поскакали по ним дальше. Впрочем, берег был уже не очень далеко.
И в этот момент лодка подскочила на очередной волне, и мой АКМС развязался, подпрыгнул и булькнул за борт.
Когда я вытаскивал с Маликом лодку на мелкий, мокрый и скользкий гравий берега, я громко и вдохновенно матерился. Досталось всем: лодке – за то, что скачет, как коза, Малику – за то, что ехать на рыбалку сбаламутил, себе – за то, что идиот, не проверил надежность узлов.
Вытащив лодку, Малик начал вязать ее к выворотню, а я пошел помогать вытаскивать «тузик» Иванова. Эта шлюпочка повыше и потяжелее дюральки Малика, вдвоем ее на берег вытаскивать тяжело.
– Ты чего здесь солировал, Володь? – вытирая мокрый лоб мокрой полой рубашки, спросил Артемьев.
– Автомат утопил. Развязалась веревка, и он – буль. Даже пузырей не было, – расстроенно махнул я рукой.
– Ну и бог с ним, легко отделались. Сами не булькнули, уже неплохо. Ты погляди, что творится сейчас на Море, – кивнул на водохранилище Виктор Константинович. – Скоро РА будет из-за перевооружения распродавать со складов АКМ и прочие калаши, купишь новый.
Километрах в трех от нас все было черно, из низких грозовых туч в воду били молнии. Над нами, точнее, над нашим обрывистым берегом, выл ветер, практически сразу от берега начинались высокие волны с белыми шапками пены. Дальше уже смотреть было страшно, такой высоты они становились. При этом над нами светило солнце.
– Надо же, в какую грозу попали. Хорошо, вовремя чухнулись, а то утопли бы. Наверное, сегодня не все с рыбалки вернутся, – заметил Иванов, привязывая «тузик» за тот же выворотень.
– Да уж, всем дурнигам дурнига, – ответил Малик, подходя к нам и доставая из рюкзака большую флягу. Флягу он протянул мне. – Держи, Володь, помяни автомат. Ну и от простуды, мокрые все как мыши, а на Море не жарко.
Это точно, не жарко. Ветер вообще налетел прохладный, просто мерзнуть было некогда. Все-таки высокогорье, а дальше вообще снежники и ледники идут. Так что я взял флягу, нюхнул. Пахло апельсинами и спиртом. Вот как Малик умудряется гнать самогон так, что сивухой вообще не пахнет?
– Ну за рыбалку. – Я отсалютовал, сделал глоток и передал флягу Иванову. – Крепкая вещь!
– За рыбалку! – с чувством проговорил Евгений Иванович, глотнул, занюхал рукавом. – Хороша! Сам гнал? – И передал флягу Артемьеву.
– Сам, привычка, – пожал плечами Малик.
– За хорошие привычки! – произнес тост Артемьев и тоже отхлебнул крепкого самогона.
А я тем временем вытащил из рюкзака пару банок тушенки, буханку завернутого в целлофан хлеба (вроде не промок), два здоровенных парниковых огурца и начал накрывать на здоровой каменюке импровизированный банкетный стол.
– Хорошо, что утонул не рюкзак со жратвой, а автомат, – заметил мой напарник. – А то бы мы так легко не отделались. Жратву Вовка точно со дна морского вытащил бы.
– Да, кстати, насчет автоматов. – Артемьев подошел к «тузику», отвязал и повесил на плечо автомат. – На всякий случай, так сказать.
