ЧОП «Заря». Книга третья - Евгений Александрович Гарцевич

— Любезный, заказывать что-то еще будете? — из-за барной стойки лениво, чем-то чавкая и растягивая слова, крикнул на меня мужичок с усиками, бывший в этом чудесном заведении одновременно и барменом, и официантом. — Еще чаю подать? Отсели бы от окна, сквозит там.

— Двойной давай, с чабрецом и малиновым вареньем, — я положил на стол раскрытую газету и обернулся к бармену. — И какой-нибудь крендель давай, с повидлом.

Я поежился. От окна и правда шел довольно плотный поток холодного воздуха, а кое-где прорывались и снежинки. Кружились, играя в солнечных лучах, и оседали на стол и газету, которую я очень старательно читал последний час.

Я перевернул страницу, достал нож и, стараясь не обращать на себя внимание бармена, проделал новую неровную дырочку. Поднял газету, посмотрел в окно и, не удовлетворившись результатом, повторил процедуру, расширив дырку.

Одним глазом скакал по заголовкам и картинкам, а вторым внимательно смотрел на народ, толпящийся под вывеской: «Зубные врачи для бедных». Там я тоже уже был — скрывался в очереди бедолаг и грелся возле бочек с горелым мусором. Недолго, слишком много не только нервных типов, но и реально нуждающихся тоже хотели тепла.

Я не выделялся — старый ватник, дырявые, набитые ватой, штаны и шапка-ушанка с одним оторванным ухом, грецкий орех за щекой и грязная повязка прикрывающая «опухоль». В очереди меня легко приняли за своего, и биться за место у костра, привлекая внимание охраны дракой, не хотелось.

Вариант отправить на слежку Белку отработал себя несколько часов назад. Пробраться внутрь и убедиться, что Дантиста нет на месте, она согласилась, а вот караулить внутри или снаружи — отказалась. Либо скучно, либо холодно.

Так что теперь я сидел в трактире через дорогу, дрянном и полупустом, так как местные завсегдатаи пока трудились где-то на городских производствах. С одной стороны, я наслаждался жизнью — почти тепло, вкусный крепкий чай, свежие булки с крендельками, и никто не пытается тебя убить. Это, временно, конечно, но все равно.

С другой стороны, еще вчера я щеголял в новом модном прикиде — короткий тулупчик, очень похожий на куртку военного летчика из моего прошлого мира, напичканный местными технологиями. Только если у нас это всякие там «гортексы», мембраны и утеплители, то здесь пропитка была магической.

Невесомый, будто из гагачьего пуха бомбер с аккуратным меховым воротником, но теплый настолько, что крещенские морозы кажутся слегка прохладными первомайскими ночами. К куртке прилагались плотные брюки карго с карманами, где оказалось удобно хранить патроны для дробовика, также утепленные и непромокаемые. И крепкие ботинки, которые мне чуть ли не бонусом подарили, учитывая, сколько я потратил. Когда дорвался, наконец, до лавки магических редкостей мадам Дюпонд.

Я спустил почти весь дополнительный бонус, который нам выплатил Исаев за изгнание химеры и помощь с сектантами. Пустил бы весь, да и основной гонорар в придачу, но Захар, как черт из табакерки, появился и перехватил банковский чек прямо перед моим носом.

А вот то, что Исаев выдал налом, я забрал себе. Повезло, что у Захара рука уже занята была. Поделили на всех, и моя часть в итоге осела в кассе у мадам Дюпонд. Но я ни разу не пожалел. Особенно когда на одной из полок натолкнулся на блокнот — точь-в-точь, как был у деда.

— А это что? — я попытался сделать максимально не заинтересованный тон, хотя внутри поднималась волна жаркого интереса. Вот только меня уже дважды развели, заметив мой интерес.

Поняв, что у меня есть деньги и я готов их тратить, в зал спустилась сама владелица. Мадам Дюпонд оказалась ни разу не француженкой, а вполне себе нашей, родной, в чем-то по деревенскому милой. Только в почти кукольной обертке — маленькая бойкая мадам с большими формами или грамотно подобранным корсетом. Подозреваю, что магическим. На вид мадам было около пятидесяти лет, и свой возраст она не скрывала — войдя в роль некой доброй тетушки, которая желает племяннику только лучшего.

— О, мон шери, у молодого барина отменный вкус, — проворковала «тетушка», чередуя французские слова с русскими. — Это премилая занятная вещица. Записная тетрадь ручной работы мусье де Фуа. Во всей губернии только два экземпляра, ля уник, так сказать, чудом удалось их получить. Вы слышали про мусье де Фуа?

— К сожалению, не довелось, но слышал про фуа-гра. — я уже начал уставать от милейшей «тетушки». — А в чем же уникальность?

— Фуа-гра? Ах, а вы шутник! — притворно засмеялась мадам Дюпонд. — Как же я вам завидую, молодой человек! Вся жизнь впереди, вас ждет столько интересного, столько знакомств. Этьен де Фуа — один из немногих иностранных мастеров, допущенных к императорскому двору. Будете в столице, заглядывайте к нему в мастерскую.

— Всенепременно, — я кивнул и, строя из себя гусара, попытался клацнуть пятками. — Но все же, что в нем особенного?

— Кожа высочайшего качества, французская бумага, магический замок крови… Ах, но это и так видно. А вот то, что не видно — это заклинание поиска. Блокнот невозможно потерять! Владелец всегда знает, где он.

— Ааа, ясно… — я не смог сдержать вздох разочарования. — Только владелец?

— Конечно, иначе в чем смысл? — не поняла мадам Дюпонд и задумалась, морща картофельный носик. — Возможно, мастер де Фуа больше сможет про это рассказать. Навестите его, я дам вам рекомендацию.

* * *

Я вынырнул из воспоминаний, в прорези газеты началось движение и бурление масс. Подъехала черная моторка, из которой вышло три незнакомых мне головореза и одна из самураек. Все также спортивна и одета не по погоде, но под курточкой теперь проглядывало нечто похожее на бронежилет.

Вышла, осмотрелась,