местные мальчишки. Они, правда, боялись связываться с пацанами из старого района, но, если ты был один, а их много – это могло кончиться (и зачастую кончалось) побоями. И Малышу доставалось несколько раз, но дело есть дело.
В тот памятный день он свернул на улицу, на которой никогда прежде не бывал. И тут же увидел полицейского, шагающего по другой стороне переулка. Хорошо, что он удалялся и был спиной к Малышу. Малыш, пригнувшись, шмыгнул в кусты, плотно растущие вдоль забора и покрытые множеством розово-белых мелких цветков, кустарник оказался колючим и несколько свежих царапин добавились к старым ранам на руках и ногах Малыша. Забор, к которому приник Малыш, был высоким, но редким, сквозь просветы между старых досок был виден недостроенный трёхэтажный дом из красного кирпича под красной же черепичной крышей. Вернее, строение было почти достроено, стены, и крыша как уже заметил Малыш, имелись в наличии и полной исправности, а вот окон и дверей не было и в помине, вместо них проёмы закрывали деревянные щиты, обитые посеревшим от времени, облезшим местами картоном. Слуховое окно под самой крышей и вовсе было открытым, и его, судя по множеству следов, облюбовали голуби.
Малыш лизнул свежую царапину на руке. Было бы удачей пробраться туда внутрь, можно наблюдать сразу за двумя улицами (дом стоял на углу) и самому быть скрытым ото всех любопытных глаз. Но Малыш не спешил. Пустой дом интересовал уж точно не только его, местные мальчишки не могли оставить в покое это замечательное место. И верно, вон там, во втором окне на первом этаже, щит не приколочен, а только прислонён. А вон там, в дальнем углу забора, явно разводили костёр. В вырытой ямке, прикрыв для верности несколькими кирпичами, чтобы не заметили с улицы. Все следы довольно старые, а это и хорошо, и плохо. Хорошо если им надоело лазать по пустому дому, и они нашли место поинтересней для своих игр. И плохо – долгое отсутствие может заставить соскучиться по такому чудесному месту и побудить вернуться в любой момент.
Пора была действовать. Пчелы, кружившие вокруг сладко пахнувших цветков на кустах, кружили уж слишком близко от Малыша, и он всё плотнее вжимался в забор. Полицейский, дойдя до следующего перекрёстка, не ушёл дальше, а стоял там, заложив руки за спину, лениво покачивая дубинкой, цеплявшейся ремешком за его запястье, и рассматривая полосатую кошку, спящую на ветке дерева. И малыш решился, осторожно прижав руками уши, он просунул голову между досок забора, и, выдохнув посильнее (хотя этого и не требовалось), протиснулся на другую сторону.
Теперь нужно пробраться в дом, кусты были не высоки, а большие промежутки в заборе давали довольно уверенный обзор. Позади участка и справа имелись соседи, но дома их были пониже, а их забор повыше и поплотнее, так что взглядов от них Малыш не очень опасался. Но спереди, где в заборе имелись ворота, закрытые намотанной ржавой цепью с большим висячим чёрным замком, и слева, где у забора прятался Малыш, была открытая улица. И с улицы, и из домов на другой её стороне вид открывался предостаточный, и этот гад, полицейский, никак не желал убраться с глаз долой.
Малыш, пригибаясь, и почти на четвереньках, пополз вдоль забора позади дома. Высокой травы вдоль ограды, росло много, может, она его скроет, жаль только, было много и крапивы. Он переметнулся за дальний угол дома и прижался к стене, почёсывая обожжённые крапивой коленки. Осмотрелся. С этой стороны двор зарос ещё больше. Раскинули листья огромные лопухи, лебеда, всё та же крапива, акант расставил свои рассечённые листья, пыльно-зелёная полынь тянулась вверх, желтели головки цветов осота. И вот она удача! Подвальное окно, загороженное от посторонних взглядов зарослями зелени, оставалось открытым.
Малыш лёг на землю и осторожно заглянул в окно, прислушался, принюхался, подождал, пока глаза привыкнут к темноте. (После яркого солнечного света перед глазами плавали разноцветные пятна). Развернулся, распластался на животе, стараясь не ободрать колени, засунул ноги в окно, потом пролез дальше и повис, пытаясь удержаться за край окошка. Локти больно резал нижний срез проёма, а до пола он так и не достал, и болтал в воздухе босыми ногами. Нужно было решать: вверх или вниз. Малышу стало страшно – вдруг он не сможет выбраться из этого мрачного подвала, но в этот момент одна рука соскользнула, и мальчишка сорвался вниз.
Больно ударило по пяткам и Малыш, не удержавшись, сел прямо на пыльный пол, оказавшийся, к счастью, гораздо ближе, чем ему пригрезилось со страху. Малыш поднялся с пола, потёр ушибленное место и вытянул руку – до края окна он доставал, если хорошенько подпрыгнуть наверно сможет выбраться. Теперь можно заняться и делами.
Внутри дома было пусто. Ну, то есть совсем пусто. Не было не только мебели, но и отделки и даже дверей – голые кирпичные стены. Кое-где лежали стопки кирпичей да местами строительный мусор. И, к удивлению Малыша, не было и никаких следов других мальчишек, то ли их не привлёк абсолютно пустой дом, то ли они не смогли сюда влезть, или испугались, но в пыли на полу следов не имелось. А вот от Малыша следы оставались и довольно заметные. Малыш потоптался и вернулся обратно к подвальному окошку, затем ступая точно по своим следам, вновь пришёл на первый этаж. Если кто-то будет изучать следы, увидит, что он вернулся и вылез обратно в окно.
На второй этаж Малыш лез по перилам, чтобы не оставлять следов на лестнице, затем также на третий и по приставленной к люку лестнице вылез на чердак. Возможно, это были излишние предосторожности, но так спокойнее. На чердаке и впрямь было полно голубиного помета, но малыш по дороге подобрал в куче мусора дырявый старый мешок. Этот мешок очень пригодился, Малыш расстелил его на полу, лёг и осторожно высунулся из слухового окошка. Это была неудачная точка для наблюдений – солнце светило прямо малышу в лицо и мало того, что мешало видеть, так ещё и освещало его на тёмном фоне окна, так могут и заметить. Малыш поднялся, подобрал мешок и пошёл к другому окошку. Вот тут всё было в порядке. И солнце не мешало и Малыш в тени и улица как на ладони – несколько красивых ухоженных явно богатых трёхэтажных домов.
Особенно вот этот. С четырёхскатной черепичной крышей высокий большой трёхэтажный особняк с белёными стенами. Парадный вход, вероятно, вёл на соседнюю улицу, зато Малыш видел двустворчатую дверь
