мне, как к высокому начальству.
— Здравствуйте, — приветственно кивнул я. — Скажите, а чья это статуя женщины у входа?
— Сиятельной Асты, господин Кеннер, — отрапортовал охранник.
— Спасибо, я так и подумал. Сообщите сиятельной Стефе о моём визите.
Ренские, как обычно, вовсю эксплуатировали детский труд — целая стайка девчонок лет одиннадцати–двенадцати возилась с большой клумбой. Завидев меня, девочки вскочили и вежливо поклонились, и я поздоровался с ними, искренне улыбнувшись. Что ни говори, а дети у Ренских прекрасно воспитаны, их-то вряд ли понадобится отсылать в тундру, как Дамира Назимова. Хотя, если вспомнить маму… возможно, для спартанского воспитания у Ренских есть веские причины. А ведь мы тоже Ренские, и скоро нам уже на своих детях предстоит выяснить, как проявит себя непростая наследственность прапрадедушки Кеннера. Настроение у меня слегка подпортилось, и всю оставшуюся дорогу до особнячка Стефы я предавался невесёлым мыслям о проблемах воспитания подрастающего поколения.
К моему удивлению, у Стефы сидела и Ольга. Сёстры баловались чаем с плюшками — по нынешней погоде я предпочёл бы мороженое, но их, похоже, вполне устраивал горячий чай.
— Бабушка, здравствуй! Здравствуйте, Ольга.
— Обращайся уж лучше на ты, — проворчала Ольга, — сколько можно смешить окружающих. Здравствуй, Кеннер.
— Ты какой-то озабоченный, Кеннер, — заметила Стефа. — Что-то случилось?
— Просто задумался, — объяснил я. — О воспитании детей.
— Не рано? — с весёлым удивлением спросила Стефа. — Или Лена тебя уже обрадовала?
— Не-не-не, — помахал рукой я. — Мы договорились отложить детей до диплома. Просто там поздно будет задумываться, там надо будет уже воспитывать.
Обе заулыбались.
— Но вообще-то он правильно делает, Стефа, — заметила Ольга, немного погрустнев. — Если бы я больше думала и меньше воспитывала, может быть, дело и не зашло бы настолько далеко.
— Я вот, кстати, давно спросить хотел, — торопливо сказал я, уходя от опасной темы. — Ваше суровое воспитание молодёжи — это просто традиция такая, или это как-то связано с наследственным характером Ренских?
Они непонимающе смотрели на меня, и я поспешил пояснить:
— Просто хочу понять, чего нам ждать. Мы ведь тоже Ренские, так что наверняка у нас всё то же самое будет. Может, и нам необходимы трудовая повинность, игрушки из сучковатых чурбачков, и никаких денег на мороженое?
Они посмотрели друг на друга, и Стефа сказала:
— Да у нас просто издавна так повелось, что дети должны с ранних лет привыкать к труду и учиться самим зарабатывать деньги. Каких-то особенных проблем с молодёжью у нас нет.
— А среди потомков Кеннера?
Они опять переглянулись и совершенно одинаково усмехнулись.
— Нет, Кеннер, — ответила Стефа. — Среди потомков деда только мы с Олей, да Мила оказались сумасшедшими. Отец в юности ничем таким не отличался, в других линиях с молодыми тоже всё нормально. Но на твоих детей будет, конечно, интересно посмотреть, особенно на девочек. Вдруг это и в самом деле такой привет от бабушки Асты?
— Да уж, — грустно сказал я, — а я то надеялся, что вы развеете мои сомнения.
— Зато честно ответили, — пожала плечами Стефа. — А хочешь, я тебя развеселю?
— А я точно развеселюсь? — с подозрением спросил я. — Ну, попробуй.
— Ты же знаешь, что целая толпа народа отслеживала твои счета?
— Нет, не знаю, — удивился я. — А зачем?
— А вы сами такого не делаете, что ли? — в свою очередь удивилась Стефа.
— Делаем иногда, конечно, когда кто-то нас по каким-то причинам интересует.
— Ну вот и ты многих интересуешь. И вот внезапно на твой счёт приходит огромная сумма. Все оживились, начали копать, но никто так и не понял, что это и откуда. Через некоторое время новое поступление, ещё больше, и опять непонятно, из какого источника, и за что.
Похоже, она говорит про переводы от Бернара за алхимию. Пока Стефа это рассказывала, Ольга пристально за мной наблюдала, но я продолжал слушать с выражением вежливого внимания.
— Некоторые решили, что ты сделал какую-то глупость, и в Податный приказ поступили два анонимных доноса…
— Три, — поправила её Ольга.
— Вот как? Значит, мои сведения немного устарели. Тебя оттуда не беспокоили?
— Нет, в первый раз слышу про какие-то доносы, — покачал головой я. — Из Податного нас не беспокоили, Кира мне бы обязательно сказала.
— Отчего-то я так и подумала, — широко улыбнулась Стефа. — А дальше пришло новое такое же перечисление. Здесь уже один глава семейства, не буду называть фамилию, сам узнаешь, если захочешь — так вот, он не выдержал и направил в Дворянский Совет официальное требование о расследовании доходов неясного происхождения, полученных, возможно, с нарушением закона.
— Вот же нечего делать людям, — покрутил я головой.
— И знаешь, чем это кончилось? Ему пришёл официальный ответ из одной строчки: «Дворянский Совет не видит оснований для расследования», подписанный — ты не поверишь! — каким-то младшим делопроизводителем. Мне по секрету рассказали, что этот самый глава в бешенстве разнёс свой кабинет. Ещё бы — так мордой в грязь макнули!
— Вот чего я точно не стану делать, бабушка, так это нарушать закон, — ответил я. — Хотя бы потому, что всегда найдётся такой вот бдительный гражданин, который с удовольствием состряпает донос.
— Мы с Олей знаем, что ты не стал бы нарушать закон, — согласилась Стефа. — Поэтому с интересом наблюдали за этой историей. И особенно интересно было увидеть, как наглядно всем продемонстрировали, что доносить на тебя — дело совершенно бесполезное и даже, наверное, вредное.
Ты даже не представляешь себе, бабушка, насколько вредное. Интересоваться деньгами и учредителями мутной фирмы «Заря востока» — это самый верный способ остаться без головы, так что этот самый глава семейства ещё очень легко отделался. Потому что в составе учредителей имеются разные ах какие люди, и даже ах какой князь, а эта публика очень не любит чрезмерно любопытных. Для начала просто вежливо намекнули, а вот потом непонятливым уже начнут отрывать головы.
— Донос — это вообще дело сомнительное с моральной точки зрения, особенно для дворянина, — заметил я.
— Вот и князь наверняка так же подумал, — согласно кивнула Стефа. — Потому что после этого в банк пришли люди князя. Что там происходило — неизвестно, но банковские работники от взяток теперь шарахаются,
