это во благо всех колдуний этой планеты. А теперь, Бутус!
В дверь вошел привратник, видимо подслушивающий все это время за дверью. Он захромал к трону, на котором величественно высилась Верховная волшебница Ковена.
– Ты готов?– уточнила она подойдя к мужчине.
– Я всегда готов умереть за тебя, моя госпожа,– с легким поклоном прохрипел привратник. Раньше Милана считала, что он ужасен, потому что природа сыграла с ним злую шутку, но теперь, после всех полученных знаний, она видела, что это результат чудовищного генетического эксперимента Алаиды, скрестившей в свое время демоницу и человеческую особь.
– Спрячься подальше, дитя мое,– посоветовала ей Алаида,– порви на себя все одежду, оставь пару ожогов. Думаю, что инквизиция поверит, что ты нам была нужна всего лишь для какого-то обряда. Ведь они до сих пор уверены, что младенцев мы едим на завтрак, обед и ужин,– она криво усмехнулась, а в янтарных кошачьих глазах стояли серебристые бусинки слез.
Миланы отошла в сторону и выполнила все указания Верховной, оставшись в одном исподнем, разметав волосы на голове, нанеся сама себе пару ожогов огнем свечей, расставленных по углам. Посмотрела в центр, где Алаида вместе с двумя колдуньями взялись за руки перед Бутусом, который что-то сосредоточенно шептал себе под нос. Вдруг прямо перед ними появился небольшой огненный круг, завертевшийся с огромной скоростью, пламя несколько раз попыталось вырваться в дом, но заговор привратника его останавливал.
– Прощай, дитя мое!– улыбнулась ей Алаида. В ярком пламени огненного круга на руке Верховной ведьмы блеснул золотой браслет.
– Поторопись с нашим освобождением!– попросила Агриппина.
– Да уж, не затягивай, дорогуша!– буркнула на прощание Агрида, и они втроем шагнули в открывшийся огненный круг. Раздался еле слышный крик, и все стихло. Портал исчез, оставив после себя резкий запах серы.
– Бутус!– крикнула Милана, подбегая к нелепо замершему посреди комнаты с открытым ртом привратнику.
Но косматый демон был уже мертв. Он превратился в камень, так и замерев навсегда, читая заклятие портала. Его силы хватило, чтобы порвать завесу между мирами, но лишь только на нее…Жить сил у дитя демоницы и человека не хватило.
– Бутус!– заплакала Милана, обхватив каменного истукана за пояс, прижавшись к его гладко отполированной поверхности мокрой от слез щекой. Она осталась одна, ей было очень страшно, жутко и одиноко.
– Наверх! Они где-то здесь!– раздался где-то внизу, за дверями мужской голос.
Это и есть тот самый Дворкин – инквизитор Святой Церкви, поняла Милана, прячась куда-то в угол, нарочно пачкая свое белоснежную нижнюю рубашку. Пусть ее найдут испуганной, заплаканной и грязной. Меньше вопросов будут задавать, решила она. Страх куда-то исчез. Голова, набитая знаниями, сама подкидывала ей готовые решения, как спастись.
ГЛАВА 8
Мы с Красовской пробирались до “крыши мира” какими-то незнакомыми мне дворами и переулками. Вся дорога до полуразрушенного здания бывшего борделя заняла минут десять, если не меньше. Недалеко от высокого забора из металлических листов, построенного наспех начавшими работы по реконструкции строителями, стоял синий вагончик, в окне которого горел тусклый свет одинокой лампочки. Где-то внутри обишрной территории гавкала собака. На входе длинный полосатый шлагбаум преграждал случайным прохожим и харьковским любителям экстрима путь.
Мы с Красовской переглянулись. В ее глазах я заметил азартный огонек, который вот уже сколько времени не предвещал мне ничего хорошего. После таких вот искорок. Наша парочка обязательно вляпала в очередную историю с труднопредсказуемым финалом.
– Вот она и есть, “крыша мира” по-харьковски!– Янка театральным жестом обвела полуразрушенное многоэтажное здание, зияющее оконными провалами, выбитыми дверями и осыпавшейся местами кладкой. Крыши у сооружения архитектора Тревена уже не было. Вместо нее остался только лишь каменный фронтон. Толстые массивные стены, способные выдержать выстрел из танка прямой наводкой, были исписаны в духе нашего времени разными содержательными надписями, вроде таких как: “Я здесь был, Наташа б…ть, панки хой и других”!, которые вообще неприлично повторять на страницах фэнтезийной повести.
– Солидно,– прокашлялся я, закинув голову вверх, осматривая верхние этажи. На мой взгляд, здание “Госпрома” намного выше, не говоря уже о сталинских высотках.
– Вы кто такие?– дверь вагончика скрипнула и из него по приставной лестнице спустился крепкий молодой человек, одетый в камуфляж натовского образца и высокие зашнурованные ботинки. В руках он держал ружье, направив его на нас.– Читать что ли не умеет?– возмутился охранник.– Это частная территория! Вход сюда строго по пропускам…
– Который у нас есть…– добавила за него Янка, махая перед носом бдительного сторожа красной пластиковой корочкой.
Охранник придирчиво ее осмотрел, держа нас на всякий случай в поле зрения, потом хмыкнул и отдал обратно, опустив двухствольное ружье.
– Прошу прощения, пани Красовская…Сами должны понять, что у меня такая работа. Сил уже никаких нет! Каждый день кто-то шляется по стройке, будто им медом тут намазано! А здание, между прочим, находится в аварийном состоянии! А молодежь ломится селфи сделать…
– И что же вы по ним стреляете?– я кивнул на ружье, покоящееся в его мощных руках.
– Да что вы! Оно солью заряжено…Если только для острастки,– смутился сторож.– Что вы хотите осмотреть?
– Нам бы все…– начала Красовская, но охранник ее перебил.
– Все посмотреть не выйдет! Верхние этажи остались практически без лестничных пролетов. Добраться туда трудно, можете посетить главный зал и комнаты на втором…
– Но…– возмутилась журналистка.
– Конечно, мы так и сделаем!– подхватил я, увлекая Яну на территорию. Споры бы так и так ни к чему бы не привели, а если Красовской в голову что-то втемяшится, то никакие запреты ее не остановят.
– Аккуратней там!– посоветовал нам вслед сторож, скрываясь в своем вагончике.
– Мерзкий тип!– фыркнула Яна.
– Это потому что не разрешил заходить на верхние этажи?
– Потому что он ни разу не взглянул на мои коленки,– засмеялась она, взглядом указывая на красивые длинные ножки, обтянутые тонким капроном и оголенные до самых интимных пределов.
– Может ты не в его вкусе?– предположил со смехом я, помогая ей перебраться через поваленное старое дерево, распиленное на длинные столбики.
– Такого не может быть!– самодовольно заметила Красовская.
Под ногами хрустел битый крипич, вперемешку с лопнувшим шифером. Обширный двор был усыпан строительным мусором и прочей ерундой, копившейся в заброшенном здании годами. Сейчас люди Заславсского понемного разгребали эти завалы, но ходить все равно было еще трудно.
Вблизи сооружение было еще мрачнее, чем издалека. От черных оконных провалов, поросших мхом в прошлом величественных ступенек тянуло запустеньем и унынием. Я вдруг ощутил сладковато-приторный запах ладана и свежей…
– Тут пахнет смертью,– замер я, ступив на одну из первых ступенек. Янка замерла, вопросительно на
