бессмертная? — проорал в ответ Томилин из глубины пыточной.
Я постоял еще немного и рискнул заглянуть. Не убьёт же он меня, в самом-то деле? А если и убьёт — восстану из пепла.
К счастью, больше заклинаниями Петрович швыряться не стал, и перед моими глазами предстала ужасающая картина.
Алина была прикована цепями к стене, я бы даже сказал — распята. Одежды на ней не осталось, всё тело опутано неизвестными заклинаниями, которые тянули из девушки силу, причём в местах соприкосновения энергетических нитей с кожей образовались глубокие язвы, увеличивающиеся прямо на глазах.
— Старый маразматик! Фанатик чокнутый! Прекрати немедленно! — рявкнул обозлившись.
— Макс, это — «бессмертная» тварь! Её нужно уничтожить, иначе она будет убивать людей, питаться от них, тянуть жизненную силу, пока не высосет всё до конца!
— Она это не заслужила, старый ты хрен! Алина — не убийца. Девчонка ни одного человека не отправила на тот свет, в этом я могу тебе поклясться.
— Откуда ты знаешь? Поверил россказням этой дряни?
— Да! Потому что я могу это чувствовать, к тому же, моя хорошая знакомая подтвердила сей факт.
— Какая ещё знакомая? Ты кому растрепал?
Петрович в своей ярости даже не мог нормально мыслить. Окажись у него сейчас в руках коса, не задумываясь снёс бы Алине голову.
— Смерть! Или думаешь она станет врать? Считай, что у девчонки презумпция невиновности. Под мою ответственность, освобождай.
— Нет, — упрямо мотнул головой Петрович.
— Тогда ответь, чем ты лучше этих самых «бессмертных»? Чем от них отличаешься, если без жалости и раздумий готов убить невинную женщину, даже не убить — а мучать как садист-маньяк?
— Невинную? Ну ты загнул, — начал остывать Томилин: в голосе стали проскальзывать саркастические нотки, а взгляд из полубезумного обрёл ясность.
— Именно так. На ней нет жертв, она просто выживает, как может. И если уж говорить начистоту, — набрал в грудь побольше воздуха, — то я тоже не могу умереть. Точнее, могу и умру, а потом вновь воскресну, как феникс. Так может, и меня прикуёшь кандалами и будешь пытать? Что скажешь, Петрович?
Томилин с выпученными глазами стоял напротив, не зная, что делать. Было заметно, как в его голове крутились шестерёнки. В данный момент решалось очень многое. Если Томилин посмеет напасть, значит нам с ним не по пути, придётся пересматривать весь план дальнейших действий, не говоря уже о том, что в его лице я обрету очень опасного врага, который вряд ли позволит выйти отсюда живым. Да и мёртвым тоже. Прочувствовать на себе всю «радость» пыток я не собирался, поэтому приготовился к атаке, не забыв выставить защитный блок.
Понятно, что такого «монстра» как Петрович не победить, но побарахтаться можно, потихоньку отступая, а затем свалить отсюда, сверкая пятками.
Нет, не получится, даже зная, чем мне может грозить схватка с Томилиным, Алину я бросить не могу, ведь именно по моей милости она оказалась в подобном положении.
Гадство! Кто же меня за язык тянул?
Зато теперь все карты перед учителем раскрыты, осталось ждать как он отреагирует на признание.
— Тьфу, паскудство, — сплюнул на пол Петрович, — Связался на свою голову.
Облегчённо выдохнул, понимая, что драка отменяется.
Алина всё это время, несмотря на поедающее её жизненную силу и плоть заклинание, внимательно следила за нашим разговором, не произнеся ни слова, хотя, она и не могла. Я ясно узрел небольшое плетение немоты, накинутое на девичий рот и тут же его убрал.
К чести бессмертной, она не стала голосить как баньши, просто уставилась на Петровича ненавидящим взором и прошипела:
— Ублюдок.
— Сука бессмертная.
— Хватит вам, — рявкнул на обоих, а затем перевёл взгляд на учителя, — Помоги её освободить.
— Ага, чтобы эта гадина на меня бросилась?
— Она не станет.
— Говори за себя, — прорычала Алина.
— Послушай, ты же понимаешь, что сейчас слаба. Тебе с ним не справиться даже в лучшей форме. Может, не стоит начинать заранее проигрышную борьбу? Давайте дружить.
Оба, что Томилин, что Алина, посмотрели на меня как на дауна.
Ничего, дайте только время, вы не только заведёте приятельские отношения, но еще и спину друг другу прикрывать станете. Мои люди не будут враждовать, иначе с такими друзьями и врагов не нужно, сразу можно свешивать лапки и заказывать себе гроб на колёсиках.
— Развяжите уже меня, наконец! Или так нравится смотреть на мучения несчастной женщины?
Петрович хмыкнул, я же отрицательно покачал головой.
Томилин всё же соизволил снять заклинания, а я, отцепив свою теперь уже неспящую красавицу от оков, тут же подхватил на руки и понёс к кровати.
Хорошо, что во время нашего нахождения в пыточной любопытные друзья поостереглись сунуться в комнату, зато за закрытой дверью можно было прекрасно разобрать их голоса.
Всё равно молодцы: дверь прикрыли, магический замок повесили. Все заклинания защиты на месте, значит — не подслушивали. Наверняка это заслуга Элеоноры, она в этой компании самая рассудительная. Надежда, конечно, тоже не дура, но характер дрянь, только назло сопернице попыталась бы подслушать разговор и подсмотреть в щёлочку.
Как только уложил раненую на кровать, сразу начал кидать в места повреждений лечебные плетения, только толку от них было мало.
— Почему не помогает? — пробормотал себе под нос.
— Ха-ха, — смех Алины был хриплым и болезненным. — И не поможет! Мне другое лекарство нужно. Я бы сама справилась, но этот, — указала в сторону Петровича, — выкачал уйму жизненной силы. Как только сумел так быстро? Теперь придётся не меньше месяца восстанавливаться.
— Да на тебе всё зарастёт как на шелудивой собаке, — оскалился учитель, а я решил выпроводить его из комнаты.
Пусть лучше топает успокаивать своих «любовниц», заодно пустит энергию в мирное русло — на урегулирование конфликтов, которые непременно возникнут между двумя женщинами.
Как только за Томилиным захлопнулась дверь, я присел на краешек кровати и улыбнулся.
— Знаю, нам о многом стоит поговорить, но сначала я бы посоветовал тебе подлечиться.
— Каким образом? Посмотри на меня. Куда я пойду в таком виде? Да и кто в здравом уме захочет вот это... — Алина указала рукой на полученные от плетения раны, — Как только первый кандидат потрахаться появится на горизонте, так сразу и сбежит в закат, увидев увечья.
Я посмотрел на язвы, которые, как ни странно, не кровоточили, казалось, словно разорванную кожу прижгли
