половину груди, прикрыв им своё сердце. И не прогадал. Выйдет ли у меня такой же большой в этот раз?
Узор нельзя наносить кому-то другому,только самому себе, и от твоего мастерства каллиграфии, зависит твоя сила, вернее сила узора, в дальнейшем.
Правильный, большой, идеальный Узор Регенерации способен даже восстановить перебитый позвоночник и отрубленную голову, как утверждал наш Мастер в приюте. Я лично, никогда такого не видел.
Я никогда не был отличником, не зубрил и многое не понимал тогда, голова подростка была забита чем угодно, только не учёбой. Где раздобыть пожрать, как не попасться на краже, как не сдохнуть от облучения и не быть сожранным дикими, которые очень любили молодое мяско детей из приюта? Но рисовал, писал, узоры я неплохо. Но, опять одно «но», это было больше двадцати лет назад. Сейчас мне сорок, вернее было сорок, до моего перерождения в этом мире. Получится ли мне восстановить те навыки письма?
В нашем мире начинали писать на теле с пятнадцатилетнего возраста.
Для этого нас учили каллиграфии и всем сорока восьми узорам. Их нужно было знать назубок. Но это в идеале. Еще в самом начале мы зубрили те двенадцать, которые собирались наносить на своё тело, а остальные заучивали для галочки. Сейчас я об этом сильно жалею. В этом мире мне бы пригодились совсем другие узоры.
Например, Узор Замершего часа. В моём мире он был не нужен. Такой простой и бесполезный. Нет, он не останавливал время вокруг, он останавливал время для владельца, вернее останавливал старение и увядание организма. Он фиксировал облик и тело на тот момент, когда был нанесен.
Зачем он в мире, где редко кто доживает до сорока из-за бесконечных стычек и войн за ресурсы? Лучше вместо него нанести что-то более полезное. Например, Узор Энергии, и приобрести способность потреблять любой материал в пищу, даже камни. А вот в этом, относительно мирном времени, где люди спокойно живут по сто или сто пятьдесят лет, сохранить молодость на этот срок было бы очень неплохо.
Ладно, если сесть и подумать, поднапрячься, я думаю, смогу восстановить его по памяти. Не зря же в нас силком вбивали эти знания. Тем более, время у меня есть. Так что, не всё потерянно.
Я поднялся с кровати, разделся по пояс, взял заранее заготовленный и принесённый с кухни нож, и принялся за дело, став перед зеркалом. Первые два часа были самые сложные. Узор я помнил идеально, но хилые руки то и дело начинали дрожать и грозили испортить всё дело.
Его нужно не вырезать, а царапать по коже. Нужно знать меру.Не сильно слабо, чтобы узор был четким, и не сильно глубоко, чтобы не прорвать кожу и не пустить кровь, которая зальёт и испортит рисунок. Но с дрожащими от усталости руками это делать сложно.
Я оторвался от работы, сел на край кровати, перевёл дух и выпил воды. Такое чувство, словно бежал несколько дней подряд, без отдыха и перерывов. Спина ломит, ноги трясутся, руки не хотят подниматься. Но откладывать нельзя. Царапины быстро заживут и узор испортится навсегда. На этом месте уже повторно ничего нельзя будет сделать.
Я снова встал, и продолжил работу. Ещё даже не половина, ещё даже не четверть того, что я планировал сделать…
Ночь была длинная. Несколько раз я хотел прервать работу, и сделать фрактал меньшего размера. Это было не сложно, главное уметь заканчивать каждый уровень завершённым циклом. Но каждый раз уговаривал себя – ещё чуть-чуть, ещё один виток, потерпи ещё чуток, Майки!
И он вытерпел, вернее его тело. На улице взошло солнце, а я стоял перед зеркалом и любовался завершённой идеальной фигурой. Узор вышел чуть больше, чем у того меня. Или это так казалось? Грудь мальчишки была заметно уже груди здорового сорокалетнего мужика из жестокого умирающего мира.
Осталось только активировать Узор. Я приложил руку к рисунку, закрыл глаза и потянулся к нему мысленно, словно к своему спящему ребёнку, отдавая команду проснуться. Грудь налилась силой, затем огнём, а затем обжигающим холодом. Процесс завершился. Мой первый Узор в этом мире. Интересно, какого цвета он у меня получился?
Всего оттенков двенадцать. Но цвет узора можно увидеть лишь тогда, когда он начинает действовать,наливаясь от светлого к темному или чёрному, самому мощному и сильному.
Говорят, у настоящих мастеров, идеально выполненный Узор наливается тьмой. Рисунки становятся чёрными как ночь, источая тьму вокруг себя и пожирая свет. Но я такие никогда не видел, так что не скажу, правда это или нет.
Зато я видел узоры у слабаков, выполненные неумелой рукой кое-как, на отъебись, или маленькие и скромные, словно детские рисунки. Такие узоры наливаются цветом детской мочи.
У меня всегда были красные или бордовые – крепкий середнячок. Хотя, может, не поспеши я их сделать как можно раньше, а поднабравшись опыта, у меня могло выйти лучше, коричневый или серый. На чёрный я даже не претендую, знаю свои пределы. Но в нашем случае, ждать и набираться опыта, было не очень разумно. Жить без узоров, это как прогуляться во время войны с мишенью на спине. Или как запустить юную школьницу в короткой юбочке в клетку с педофилами и насильниками.
Какого хера я рассуждаю и оттягиваю? Боюсь увидеть результат? Плюнул от злости на самого себя, взял нож со стола, и резанул ладонь. Узор на груди полыхнул, а рана на руке принялась затягиваться на глазах. Работает!
Ещё трижды я полоснул руку, и принялся вглядываться в оттенок узора. Бледно-розовый – но это ничего не значит! Для лечения таких ран, много сил не нужно. Вот если бы я сломал руку, или лучше потерял ногу, тогда бы увидел его истинную силу и цвет. Но делать я этого сейчас не буду, и так видно, узор вышел идеальный. Огромный,
