это не займет много времени. Для верности провела ладонями по земле, позволяя крови свободно течь, впитываясь в почву. Еще, еще немного. Ветер задул яростными порывами, взметая мои волосы, огненный круг заплясал всполохами.
– Ягишна! – крикнула Мара, ее голос слышался издалека. – Хватит! Этого достаточно.
Но она была не права. Я продолжала, пока земля не прекратила требовать. А после, словно во сне, повторно приложила нож к предплечьям, но уже плашмя, и провела вверх. Порезы странным образом затянулись, а потом стих ветер и наступила мертвая тишина.
Должна ли я получить знак? Хоть какое-то небольшое подтверждение, что обряд удался или же… провалился.
Мара не знала, что случится после всех действий. Я ждала удара молнии или дрожи земли, но всё было тихо. Ну хоть что-нибудь…
Ты знаешь, знаешь ответ, Ягишна.
И я правда знала. Ответ был глубоко внутри меня, но это было страшно. Будто вернуться в ночь годичной давности и принять темную, злую, жестокую сторону меня. Воздух рывками вырывался из моей груди, сердце бешено стучало. Я должна принять это. Темная сторона меня – тоже я. Я сделала полный успокаивающий вдох и на выдохе вытолкнула внутренние оковы. Я обратила взгляд внутрь себя.
Какая-то часть меня корчилась, сопротивляясь. Часть, воспитанная бабкой. Трусость показать всем свою сущность. Стать той, кого боялись, презирали, преследовали. Но другая часть, гораздо сильнее и яростнее, рвалась наружу. Я – дитя этого мира, и миру придется смириться.
Ветер сотряс кроны деревьев. Земля содрогнулась. Молния ударила прямо мне под ноги.
Я чувствовала это.
Кровь стучала, толкалась во мне, ей в такт пульсировало нутро. Неведомая сила пробудилась в районе живота и потащила за собой, словно на крюке. Я была ничем. Я была всем. Каплей росы, стекающей по травинке; воздухом, жадно вдыхаемым норовистой кобылой в поселении далеко на севере; раскатами грома, сотрясающими небеса; кровью, медленно сочащейся в почву; огнем полыхающих лучин; деревом, растущим в лесу; сердцем – судорожно застучавшим после года молчания.
Я была повсюду в одно и то же время. Слишком много, слишком полно, слишком сильно. Казалось, еще секунда – и разорвет от всеобъемлющей мощи. Но, отзвучав каждой нотой, каждым запахом, каждым всплеском чувств, сила вновь сосредоточилась в районе живота и мирно, удовлетворенная, вздохнула. Внутри меня.
Открыв глаза, прислушалась. Я чувствовала его, слышала его. Владан звал, и мое бедное сердце радостно рвануло к нему. Подняв ладонь ковшиком, я поспешно зачерпнула воздух. И земля, повинуясь приказу, поднялась и, перелетев за пределы колдовского круга, упала, разлетевшись комьями грязи. Я посмотрела на любимое лицо, которое не видела так давно.
Он лежал там, в яме. Кожа была неестественно бледной в свете огня. Плечи всё так же широки, но фигура потеряла былую мощь. Будто какая-то часть тела растворилась, словно он голодал долгие годы. Но это всё еще был он. Волосы знакомо золотил свет огня, и я была почти уверена, что, несмотря на изменения, кожа по-прежнему сохранила россыпь веснушек. Это были его большие ладони и резкая линия подбородка.
Я легко взмахнула рукой, и он оказался прямо передо мной, но словно спал, стоя ногами на земле. Мне так хотелось услышать его голос, что в груди заныло.
– Владан, – тихо позвала я. При звуке моего голоса он широко распахнул глаза, и я с сожалением поняла, что из них исчез чистый цвет голубого неба, сменившись темнотой ночи. Но это всё еще был он. Его взгляд выражал доселе не знакомый мне вид голода.
– Ягишна, – пробормотал он родным голосом и потянул ко мне руки.
После чего обхватил мои плечи, склонил голову будто для поцелуя и впился в горло. Я не успела выдавить и звука от потрясения. Я почувствовала его холодные, как сталь, губы – и вот моя кожа уже надорвалась под напором его зубов. Кровь текла из меня в него, даря жизнь. Это и была цена.
– Ягишна! – я слышала крики Калена и Мары, которые будто находились на другом краю мира. Им ни за что не добраться до нас.
– Думаю, этого достаточно, Владан, – раздался незнакомый властный голос. Зубы тотчас исчезли с моей шеи, и я ощутила чувство потери. Жизнь и сила остались со мной. Я чувствовала себя слабее, но более живой, чем весь последний год.
– Ягишна, – голос Владана звучал умоляюще. – Прости, прости меня. Я не знаю, что это…
Он обхватил меня, сжимая чуть крепче, чем я могла бы вынести. Но я не собиралась жаловаться. Он выглядел страдающим, и мне это не нравилось. Протянув к нему руку, я постаралась пальцами разгладить морщинку между бровей. Кровь – это ничего. Для него не жалко и крови, и жизни.
– Со временем ты привыкнешь к жажде, – продолжил незнакомый голос.
Нехотя я оторвала взгляд от Владана и посмотрела в сторону говорившего. Это был высокий стройный мужчина в длинной накидке, держащейся под подбородком очень хитрой застежкой, яркой и сверкающей. В тонких, но мужественных чертах лица незнакомца было что-то хитрое и насмешливое. Рядом с ним плакала Мара, а Кален стоял с окаменевшим лицом.
– Наконец-то мы встретились, дорогое создание, – обратился мужчина ко мне.
– Кто ты? – я постаралась говорить с угрозой, чтобы этот незнакомец понял: могу сражаться. С новоприобретенной силой я больше не буду жалкой и плачущей девочкой в грязи.
– Разве не ко мне ты взывала с просьбой о нем? – усмехнулся мужчина, указывая на Владана.
– Велес, – прошептала я, но падать ниц не спешила. Определенно, сейчас стоит поговорить о цене, а потом решить, благодарить или проклинать павшего бога.
– Да, милое дитя, – напевно произнес он, и эта манера говорить кого-то напомнила. – Ты – один из моих любимых замыслов. Мою племянницу Морену и ее прекрасного друга, которого я зову Царем Кащеем, ты уже знаешь, – он любезно указал на Мару и Калена. – Они были неоценимо полезны для моего плана, – и добавил, насмешливо глядя на парня: – А ты всё костенее и костенее. Ужель Богиня Смерти готовит хуже матушки?
Кален дернулся к Велесу, но Мара повисла на нем, рыдая, и закричала мне:
– Ягишна… прости нас! Прости! Я так сожалею!
– Ох, она всегда так легко привязывается к… людям, – насмешливо прошептал Велес мне, но он был не настолько хорошим актером, как думал. В каждом его слове слышалась боль. – Тебе и правда не в чем винить наших голубков. Я их заставил. Морене было искренне жаль отнимать жизнь Варвары, а потом она рыдала как безумная, когда несчастный Кален-царь подзуживал толпу, опьяняя их жаждой расправы. Но такова их цена, что скажешь, – пожал плечами темный бог.
– Ты обманом добился нашей службы! – взвыла Мара. – Обманул меня и отца. А мы были семьей!
– Милая, кто виноват, что от добровольного участия ты отказалась, когда я предложил? – это был
