Периодически я вижу у стен подземелий сотлевшие ящики, в которых зеленеют болванки меди, в одном из подземных проходов я вижу целую гору костей, похоже, человеческих, кто-то сложил пирамиду из десятков черепов, а берцовые кости и грудные клетки в зазубринах, как будто их долго и со смаком – грызли, в неприметном ответвлении – закутке я вижу завернутое в прогнившую мешковину огнестрельное и холодное оружие прошлого или позапрошлого века: пищали, шпаги, сабли, обрезы, маузер в фанерном футляре, а затем мы проходим мимо чугунной пушки 18 века непонятно как сюда попавшей, а дальше сгнившие леса, когда то укрепленных шахт, под ногами утонувшие в пыли железные рельсы в углу застыла обросшая плесневыми грибами вагонетка, а мы все идем и идем – погружаясь глубже и глубже. Снова шахты, кажется более древние, чем предыдущие – их своды не разрушило время, пропитанные как будто чем-то золотистым дубовые плахи крепко держат стены и потолок создавая при этом призрачный свет похожий на свет звезд. – Здесь когда то мы добывали руду и самоцветы, печально вздохнув, говорит однокрылая дева и останавливается, глядя вокруг. – А потом мы ушли в нижний мир навсегда, спасаясь от вашего нашествия, – продолжает она.
– А простые люди могут сюда попасть? – спрашиваю я у рыжеволосой воительницы с одним крылом.
– Могли бы, некоторые способны почувствовать вход в Подземные чертоги, но за ними незваных гостей ждет большая Белая крыса, она намного крупнее самой крупной собаки и хотя совершенно слепа неплохо ориентируется на слух и еще она чувствует мир своим писком, не знаю, не могу объяснить…
– Понял, – говорю я, это как сканировать ультразвуком…
– Я совершенно не разбираюсь в этих вещах, – отвечает рыжеволосая воительница с одним крылом. Лет сто назад одному вашему разбойнику – Лбову как-то удалось приручить Белую крысу, но после его гибели это больше не удалось никому. Сейчас здесь можно найти подземные залы, выложенные коврами, в которых его шайка хранила свою добычу.
– А почему Белая крыса пропустила нас, я даже ее не видел, только тот страшный писк.
– Она знает мой запах и привыкла к Тае, один бы ты никогда не прошел, – отвечает однокрылая. А затем просит: расскажи мне свою историю.
Я смотрю в ее необычные чуточку раскосые зеленые глаза, а затем отвожу взгляд, встретив в ее глазах цветущий вереск на знойном степном ветру, глубины горных водопадов, полет птицы, искреннее любопытство и какую-то безмерную обволакивающую коконом шелкопряда осеннюю печаль.
*
Довольно скомкано и путаясь в деталях, – рассказываю все, что со мной произошло за последние двое суток.
– Дурак, – словно клеймит все рассказанное мной она.
– А ты почему оказалась здесь, кто этот худой высокий старик с костистым вытянутым лицом похожим на оголенный череп? – в свою очередь спрашиваю я.
– Он Бессмертный воитель иногда его называют Чернобогом, – говорит рыжеволосая дева похожая на однокрылого ангела. – Я думаю, что Бессмертный похитил моего старшего брата, но у меня нет никаких доказательств, а без них отец не желает объявлять войну…– вздыхает рыжеволосая девушка с одним крылом. – Я так и не смогла их добыть, но чувствую, что скоро случится, что-то нехорошее, всех нас ждет большая беда, и твой верхний и наш – нижний мир, – шепчет она, глядя в неосвещенную сторону подземного туннеля, залитую первозданной тьмой. – Хотя, – она холодно смотрит в моем направлении, – верхний мир уже не твой, ты проклят навеки – быть пленником нижнего мира, пока не исполнишь своего предназначения.
– Какого, – спрашиваю я, закрыв глаза.
– Ты должен знать сам! – холодно отвечает рыжая дева с одним крылом и снова отворачивается, чтобы смотреть на тьму.
– Даночка, помоги ему… – слышится детский голосок за моей спиной.
Я вижу, как откуда-то из стены туннеля появляется малышка одетая в рваный вылинявший, когда видимо ярко зеленый сарафан, в руках ее ржавая коробочка монпансье.
– Уйди Тая, не до тебя, – произносит названная Даной, а потом, вскочив, стремительная как ветер, нежно обнимает, и гладит по головке малышку.
Тая млеет от этой внезапной ласки, одновременно подмигивая мне правым глазом и протягивая свою коробочку с леденцами: Хочешь?
– Да, – я беру одну из закаменевших конфет, кладу ее в карман своей джинсовой куртки и говорю ребенку: – спаси тебя Бог.
Тая хмурится и начинает плакать. Названная Данной смотрит на меня осуждающе, вырвавшись из ее объятий, Тая убегает, скрывшись во тьме тоннеля, и уже оттуда доносится ее детский пронзительный голос: Ты не знал!!!
Ты не знал – ты не знал – ты не знал – мчится по подземным глубинам эхо ее голоса, пока не пропадает, затерявшись в одном из многочисленных туннелей нижнего мира.
Названная Даной садится прямо на земляной пол, и повернувшись ко мне спиной говорит, что: я не воин, я не готов для того чтобы закончить свое предназначение, что такие как я, это участь неприкаянного, каких сотни живут в глубинах земли, корм для Белой крысы, что из сотни прошедших обряд перехода из верхнего мира в нижний один или два достойных выживают вообще, а большинство попадают в рабство к Падшим, если не случится более худшего…
Я только киваю, соглашаясь с ее спиной, чувствуя, что не так представлял себе, то, что со мною будет потом….
– Я должна тебя бросить, ты обуза, у меня важное дело, от которого зависит многое, ты просто дурачок, ты умудрился обидеть Таю – Проклятое дитя, – продолжает мое бичевание рыжеволосая дева воительница с одним крылом, а потом, резко поднявшись на ноги, словно перетекая из одной формы в другую, она делает стремительный шаг вперед, чтобы уйти и уходит не остановившись, даже не повернув ко мне своего лица.
Я каменею, один в пустом черном туннеле, среди холода, грязи и неизвестных опасностей, никому не нужный кажется, уже и не человек…. пытаюсь встать, опираясь о невидимую мной стену тоннеля, покрытую какой-то дурно пахнущей слизью, меня подташнивает от внезапно накатившегося ужаса обреченности, вместо желудка ледяной ком, руки слабеют и я падаю вниз, кажется, проваливаясь в яму без дна и краев. Бум-бум, – стучит в ушах, возможно, это шаги удаляющейся, все дальше и дальше, по бесконечному черному туннелю, Даны, или только бред – игра моего болезненного сознания, кровь – пульсирующая в висках.
Интересно, почему я чувствую холод, голод и боль, ведь я, наверное, умер, или переход в нижний мир, это тоже некая форма жизни и вот я существую, поэтому мне холодно, больно и хочется есть.
А еще мне просто дико страшно, так как нет дороги назад, а впереди мрак неизвестного.
Один… и уже не один 9
Из стороны противоположной ушедшей Дане слышится медленно нарастающий скрежет когтей по камню. Кажется это ко мне, скоро я познакомлюсь с местной достопримечательностью – большой Белой
