все на самом деле оказалось просто.
Кот безрадостно молчал. Он остановился у входа в тоннель и растерянно огляделся. Откуда-то из глубины пространства к ним направлялись существа, не менее жуткие, чем Бройнир. Мохнатый бог понял, что это его собственная свита, а он был главным среди этого карнавала чудовищ. И почему он раньше не замечал, насколько ужасно его окружение.
— Ладно, ладно, — снисходительно сказал Бройнир, — Хватит сидеть, пойдем. Нас ждут великие дела!
Он повернулся к приближающимся монстрам и громогласно заявил:
— Его Величество прибыло! Ликуйте, отпрыски тьмы!
Пространство вокруг одобрительно загудело на разные голоса, и от этого звука у Кота зашевелилась шерсть на загривке.
Он нехотя направился вслед за пухлым проводником, бросив печальный взгляд на тоннель. Светящихся нитей порядком прибавилось. Наступит момент, когда они заполнят весь коридор, когда пространство и время вновь станут одним целым.
Веселый окорок скакал впереди, что-то воодушевленно тараторя, но Кот его не слушал. Он даже не понял, к кому обращался Бройнир — к нему, или к окружающим.
Но тут болтун остановился, осененный какой-то идеей и радостно обратился к свите:
— А давайте-ка посмотрим, что сталось с последним физическим телом нашего Повелителя.
И снова раздался одобрительный гул, а у Кота от услышанного предложения защемило в груди.
Бройнир вычертил большой круг в пространстве и в его границах медленно, словно из глубины, проявилось изображение. Подернутая дымкой картинка напоминала некачественную видеозапись, сделанную камерой, расположенной в одном из верхних углов большого ветхого помещения, заваленного металлическими и деревянными обломками. В месиве железок, досок, брусков, щепок, стекла, гвоздей и фанеры было сложно что-то разобрать, но лежавший поверх кучи человеческий силуэт Кот заметил сразу. Он почувствовал, как раскаленный ручеек промчался по спине, поднимая волоски, и вонзился в сердце, будто нож.
— Наверное, наш божественный четвероногий друг где-то внутри этой кучи, — разочарованно протянул окорок, — Какая досада.
— Погиб непричастный человек, — выпалил Кот, вглядываясь в картинку, парящую в воздухе.
Бройнир взглянул на него и широко оскалился:
— Перевоплощение требует жертв. Минимум одной, максимум — до бесконечности.
И он разразился жутким раскатистым смехом.
Все внутри Кота вскипело, как в пробудившемся вулкане.
— Никому не позволено нарушать естественный Круг Перевоплощений, тем более посторонних лиц!
— Да кто бы говорил! Будем считать, что это НЕестественный круг перевоплощений, — окорок снова рассмеялся.
Но теперь к нему присоединились и другие.
Едкое чувство вины скрутило все внутренности Кота.
Бройнир с шумом втянул воздух большими ноздрями, задумался на пару секунд, потом заговорил:
— А если разобраться, она в этот мир еще не поступала. Возможно, пожалует позже. Зато ты здесь и, несмотря на то, что еще не отошел от воздействия кошачьей душонки, этот факт, несомненно, радует. Однако стоит отметить, что с нашей любимой Хельдюшкой ты обошелся весьма грубо. Раны были нанесены в том мире, только вот зубы оказались непростыми… Бедняга еще нескоро очухается. Хотя, между нами говоря, досталось ей вполне поделом.
И бессердечный монстр вновь затрясся в припадке смеха.
Кот оглянулся на светящийся ореол тоннеля, и хвост его непроизвольно задергался от возбуждения. Окорок заметил это движение и с серьезным видом произнес:
— Бесполезные надежды и ненужная трата времени. Переход завершится, хочешь ты того или не хочешь. Трон твой, и все эти мелкие неприятности не имеют никакого значения.
Кот развернулся мордой к тоннелю, раздираемый ураганом чувств, готовый бежать в обе стороны сразу. Лишь остатки здравого смысла держали его на месте.
— Никакая человеческая жизнь не стоит того, чтобы пожертвовать вечностью, тем более жизнь какой-то непутевой девчонки, которую угораздило связаться с тобой.
И снова смех, от которого сердце вспыхнуло, словно бочка с порохом.
Кот медленно повернулся к Бройниру и проговорил:
— Только безумец согласится провести оставшуюся вечность, терзаемый чувством вины, в компании лишенных души чудовищ.
И он бросился со всех лап к тоннелю.
Ухмылка на лице окорока сменилась безобразной гримасой.
— Стой, глупец! Обратной дороги нет! Никто не возвращался назад! В том мире ты мертв! — заорал он, бросаясь за несостоявшимся Повелителем.
— Плевать, у котов девять жизней, — просопел Кот, прыгая в очерченный искрами круг.
Светящаяся нить коснулась плеча, и все тело пронзила невыносимая боль, словно его проткнуло широким двуручным мечом. Кот остановился, как вкопанный, дрожа и пытаясь прийти в себя.
Бройнир замер у входа и с осторожностью заговорил:
— Не хочешь слушать меня, прислушайся к своим ощущениям. Коридор не пустит назад. Он заставит умереть столько раз, насколько хватит силы духа, потом все равно вернет обратно.
Кот молчал и пытался отдышаться. Гипатия ещё не появлялась в этом мире. У него еще есть время.
Стиснув зубы, он снова рванул вперед. Увернуться от нитей было невозможно, их становилось все больше и больше. Кот чувствовал, как тело буквально рвалось на части, обжигаемое раскаленными лезвиями. Зубы скрипели от напряжения, белые круги перед глазами вертелись с огромной скоростью. Но он бежал и бежал, разрывая нити, и не слыша несущихся вслед воплей отчаяния, вылетающих из тысячи зубастых ртов.
Но силы кончались, а мышцы перестали слушаться. Каждый нерв стонал и трепыхался от боли. Кот сделал последний рывок и со всего размаху ткнулся лбом в плотную стену из мерцающих нитей. Яркая вспышка оглушила его, потом наступила темнота.
Затем пришел холод…
Вслед за холодом пришла боль. Болело все тело. Но зато он мог двигаться. Со скрипом, стиснув зубы, дрожа от напряжения, но он мог шевелиться. Кот попытался было рывком вскочить на ноги, но с размаху уперся лопатками и затылком во что-то твердое и вновь растянулся на шершавой поверхности.
Он лежал на доске в темноте, а над ним громоздился завал из древесного крошева. На мгновение его охватила паника, но четкая цель, с которой он снова явился в этот мир, не позволила раскиснуть.
Перевоплощались многие, но воскреснуть из мертвых удалось только ему одному.
Зарычав, словно маленький тигр, он принялся остервенело перебирать лапами и пополз вперед. С каждым движением кровь наполнялась адреналином, и, оставляя на досках клочки выдранной шерсти, он прокладывал себе путь среди обломков. Будто ледокол в замерзшем море, он буравил завал, отшвыривая носом мелкие доски и двигая плечами крупные брусья. Неизвестно откуда в крошечном мохнатом тельце появилась такая сила, но спустя несколько минут, он выскочил из-под завала, как пробка из бутылки с шампанским.
Несколько секунд он переводил дыхание, дрожа всем телом, затем бросил взгляд на вершину горы.
Гипатии несказанно повезло. Балка, поддерживающая участок перекрытия, на котором она стояла, оказалась самой прочной и обрушилась последней.
Кот взлетел наверх,
