повторил в сотый раз:
— Не положено, — но добавил, увидев как я начинаю багроветь: — Меня настоятель за такое сожрет, Илья.
Глеб поймал меня у самых дверей в приемную начальника этой богадельни. Я решительно направлялся к пухляшу с косой наперевес, доказывать воочию, что нашивку защитника мне выдать можно. Думал по-быстрому сходить в катакомбы за головой демона, для убедительности, но времени было в обрез.
— Не отнимай у меня хлеб! — призвал к порядку наставник и развернул меня. — Видят боги, не думал, что я это скажу когда-нибудь, но не доводи Эдуарда. Дуй на занятия, получу я тебе экипировку, под мою ответственность. Успеешь ещё напсиховаться… — загадочно добавил он, подталкивая обратно.
Так я, в парадной форме и без какого-либо знака отличия, и явился на занятия. Преподаватель смерил меня презрительным взглядом, остальные недоумевающими, а команда встретила смешками, веселясь от сумбура, внесенного мною в массы.
— За медведя должен будешь, — мстительно прошипел я Ростовскому и с удовлетворением отметил, как он побледнел.
Я ещё подсуну кого-нибудь экзотического этому любителю чужих зверушек. Княжич явно выбрал частный зоопарк с тем косолапым не просто так, тоже мстил наверняка. Да хоть того же медведя украду и у Сани в спальне спрячу. Осталось выяснить, где тот обитает.
Ни одна хорошая дружеская шутка не должна остаться без достойной расплаты.
Весть о награждении императором меня титулом дошла до всех, разделив учителей на два диаметрально противоположных лагеря. Часть из них сменила своё отношение, смягчившись, пусть и притворно. А вот вторая укрепилась в стремлении завалить выскочку, добавив мне воображаемых седых волос.
И как мне не хотелось думать о грядущих экзаменах, по старой студенческой привычке, мысль о ещё одном испытании моих нервов ныла в голове, вынуждая раздумывать о ещё одном награждении. Эх, не думаю что теперь можно поменять графский титул на зачеты.
На обеде к нашему столу снова началось паломничество половины адептов. Но поздравляли они вполне искренне. Высокородная половина взирала на это с присущей надменностью, только носатый Кирилловский втихаря вздыхал, бросая на нас умоляющие взгляды.
Почему Глеб упомянул состояние психоза, я понял на полигоне. От внимания одного княжича, не умеющего обращаться с оружием, нам удалось избавиться. Видимо, богам такой расклад показался слишком уж благоприятным, поэтому они нам подкинули другого.
На притоптанном песке тренировочной площадки переминался с ноги на ногу юный Воронецкий. Вид парень имел запуганный, под его левым глазом красовался внушительный синяк, а на груди нашивка с огнем. Иванушка, выходит, был искателем, над которыми насмехались даже мастера.
Крысеныш упорно отводил взгляд, избегая смотреть мне в глаза и тихо поздоровался, скромно представившись:
— Адепт первой ступени Иван.
Вряд ли батя в сердцах его из рода выгнал, но судя по раскрашенной физиономии и присутствии тут, свой подход к воспитанию сына поменял. Интересно, что наплел дома этот перевоспитанный подземельем и отцовским ремнем?
Я вдруг вспомнил, что попросил его упаковать красиво в ленточки и улыбнулся, удивив наставника. Но знать, чему я так радуюсь, ему не стоило. И без того нервный.
— Светлейший князь Воронецкий лично попросил меня об одолжении в виде принятия Ивана в нашу группу, — приободрился Глеб от моей ухмылки. — И как же удачно сложилось, что именно сегодня у нас практика на выезде!
На последнем слове голос всё таки подвел монаха и прозвучал высоко. Мы же лишь переглянулись и пожали плечами. Никто не возражал против того, чтобы размяться с демонами вместо изматывающей тренировки.
Ведь после того, как теория о прямой связи нашей усталости с отсутствием неприятностей подтвердилась на императорском приеме, Глеб эту стратегию и оставил в качестве основной.
— Может, не надо? — всё таки робко предложил Семён.
За сутки его волосы чуть отошли, став бледно-зеленого цвета. Но из-за этого парень выглядел совсем измученным и бледным, вызывая жалость у поварих. Но не у командира нашей отчаянной команды.
— Надо, — уверенно заявил Глеб и добавил уже не так уверенно: — Дело простое…
Герман от такого очнулся от мечтаний и нервно хихикнул. Граф с самого утра вел себя странно. Страннее обычного. О любовных муках говорить перестал, периодически морщился и постоянно что-то искал в телефоне, за что заслужил выговор на всех занятиях. От вопросов отмахивался, чем удивлял больше всего. Вот уж что, а поболтать парень любил, пусть в основном на скабрезные темы.
Только Карл выразил немедленную готовность, спросив:
— Чего делать то надо?
Дело нашей команде мечты поручили на безопасном расстоянии от объектов, которые мы могли разрушить. За городом, на берегу озера, завелась нечисть. Облюбовала она ныне заброшенную базу отдыха, которой пользовались рыбаки для ночевок.
Туда нас и отправляли, снарядив при этом существенным боеприпасом. Даже спасательные жилеты выдали, отчего у Германа появилось заинтересованное предположение о русалках, награжденное командирским подзатыльником.
Когда я увидел спальники в руках у завхоза, то нахмурился, вопросительно глядя на монаха.
— Если не вычислим тварей сразу же, придется заночевать, — объяснил он.
Ругнувшись, я принялся отправлять Яне и Ларсу сообщения, что его сиятельство домой не явится, будет лешего ловить, тем временем пока команда принимала провизию и посуду. Судя по её количеству, от нас решили избавиться надолго. У меня закралось сомнение, а есть ли там нечисть, но на такую подлость настоятель не пошел бы. Ведь мы в любом случае вернемся и придумаем, как его отблагодарить.
Иванушке оружия не выдали и он даже не возмутился, чем вызвал желание написать Артуру и спросить, что тот делал с наследником Воронецкого. Я бы парочку таких эффективных приемов перенял.
Ехали мы долго. С шоссе по двухполосной, а потом съехали на проселочную дорогу, превратившуюся в лесную. Буханку трясло и подкидывало на кочках, снаряжение летало по салону, Карл ударился головой об крышу и тут же потребовал ужин.
Но мечтам здоровяка не суждено было сбыться. Потому что после остановки мы час шли по тропинке, цепляясь рюкзаками и сумками за приставучий ельник и колючий кустарник.
К месту назначения мы дошли изрядно уставшие и исцарапанные. Озеро убегало вдаль зеркальной гладью, по его берегам нависали ветви деревьев и только здания у небольшого песчаного пляжа нарушали
