под присмотром Ромы. Словно я малый ребенок, которого ни в коем случае нельзя оставлять одного дома чтобы тот — не дай бог! — чего не натворил. И когда Ира стала моей мамочкой?
Чтобы немного остыть и привести чувства в порядок, я решила послушать музыку. Достала из сумки наушники, подхватила со стола ноутбук, к которому не прикасалась уже несколько дней, и поудобней устроилась на кровати, сев по-турецки.
Как только закончилась загрузка и подключение к wi-fi, в правом углу экрана выскочило сообщение о пропущенных звонках от родителей. Почувствовала себя плохой дочерью: совершенно забыла о них, занимаясь лишь своей жизнью. Нажала на иконку «видеозвонок», и на сердце потеплело, когда на экране появилось мамино лицо.
— Привет, милая, — ее голос был чуть выше, чем обычно, выдавая волнение. На секунду я усомнилась, что Ира сдержала обещание и ничего не разболтала моим родителям, но мама выглядела радостной, и я подумала, что она просто счастлива меня видеть.
— Привет, — испытала облегчение, что моя тайна так осталась при мне. — А где папа? — изучала обстановку за маминой спиной.
— У него мужские дела, — порой иронии ей было не занимать. — Ну, знаешь, те, к которым они не допускают женщин?
— Рыбалка и машины? — поддержала шутливое подтрунивание над папой.
В подобной манере мы продолжили разговор, и еще долго болтали, как подружки, ни о чем. Мамино лицо и знакомые разговоры о повседневных вещах заставили меня скучать о своей уютной комнате и любящей семье. Сразу захотелось рассказать маме о Дане, но я не собиралась давать ей лишнего повода для беспокойства.
— Милая, у тебя все в порядке? — она и так распознала во мне перемены. — Ты как-то странно выглядишь. Точно ничего не скрываешь? Как себя чувствуешь? Не заболела? Я могу приехать.
А вот и она! Яркая демонстрация родительской чрезмерной заботы.
— Я не больна, просто переусердствовала с занятиями в консерватории, — выдала стандартную отговорку в таких случаях.
— Уверена? — она будто ждала повод, чтобы навестить меня. — Если что, я могу прямо сейчас заказать билет и уже завтра буду у тебя.
Даже не сомневалась, что мама способно на такое.
— Не надо ко мне приезжать, — поспешила пресечь даже мысли об этом.
Несколько секунд она пристально вглядывалась в мое изображение, о чем-то раздумывая, а потом заключила:
— Все-таки что-то не так.
Я мешкала, но в итоге решила довериться. В конце концов, у меня нет никого ближе ее.
— Помнишь нашего соседа? — начала издалека, плохо представляя, какую часть из случившегося ей поведать.
— Какого соседа? — он сразу напряглась.
— Дана, — тихо произнесла себе под нос.
— Дана? — переспросила она, словно надеялась, что ослышалась.
— Мы случайно встретились, — было начала я, но мама не дала мне договорить, начав расспрос:
— Давно ты с ним общаешься? Он сам тебя нашел? Что ему от тебя нужно?
Новость о нашей встрече отнюдь не казалась ей радостной, скорей наоборот
Я поспешила успокоить:
— Мы всего лишь столкнулись в баре пару дней назад, — представила урезанную версию нашей встречи.
— И как часто ты ходишь в бар? — тут же она отвлеклась на другую тему, не сдержав свой материнский порыв.
— Мам! — не желала углубляться в споры о том, что я давно уже не ребенок.
— Сейчас это не так важно, — она подняла руку перед собой. — И что же между вами? — потребовала разъяснений.
— Ничего, — замялась, опустив глаза. — Ты же знаешь, мы всегда были просто друзьями.
Я никогда не делилась с мамой подробностями своей первой влюбленности, но, думаю, она и так в курсе.
— Неужели ты думаешь, я поверю в это? — Ее настрой резко переменился, и в какой-то момент мне показалось, что передо мной не моя любящая мама, а кто-то совершенно незнакомый. — Какая я мать, если не заметила первую любовь своей дочери? Думаешь, я не видела, как ты смотришь на Дана? Тогда я была спокойна, не сомневалась в его благоразумии, но сейчас ты уже не ребенок, тебе почти двадцать. А сколько ему? Двадцать шесть? Двадцать семь? — ее тон стал строгим, а выражение лица раздраженным. — Между вами ничего не может быть! — особенно подчеркнула.
— Почему ты так говоришь? — напугала своей необоснованной агрессией к Дану.
— Потому что он не подходит тебе! — безапелляционно заявила мама.
Она раньше никогда не позволяла себе указывать, с кем мне общаться, а с кем нет. Что с ней происходит? Откуда эта неприязнь к Дану?
— Это не тебе решать, — восстала против ее диктата. В конце концов, у меня своя голова на плечах. Почему все вокруг считают, что меня необходимо опекать?
Мама испугалась, что ее власть надо мной слабеет, и я вот-вот вырвусь из-под ее контроля.
— Я хотела сказать, что у него сложная жизнь, — смягчилась, при этом заговорив загадками, — и тебе не стоит вмешиваться. — Несомненно она что-то знала, неизвестное мне. Приблизившись к камере, она зашептала, будто боялась, что нас подслушивают: — Пожалуйста, не заставляй меня беспокоиться о тебе. Пообещай, что больше не будешь с ним видеться, — уже не настаивала, а почти умоляла.
Не хотела давать никаких обещаний, но не могла позволить маме так волноваться, что бы она не скрывала. К тому же сдержать слово будет несложно: Дан явно не намерен встречаться со мной вновь.
— Обещаю, — постаралась не показывать, как расстроена этим.
— Поверь, так будет лучше, — утешала она, но я уловила на ее лице облегчение. Это заставляло еще больше недоумевать, почему она так настроена против Дана.
— Мне казалось, он тебе нравился.
— Так и есть, — с легкостью согласилась, а в воздухе так и повисло ее несказанное «но».
— М-а-а-а-м? — надавила на нее.
Она огляделась по сторонам, будто в очередной убеждаясь, что никого нет поблизости.
— Он опасен, — прошептала.
Раньше я бы возмутилась таким словам в адрес Дана, и ринулась на его защиту, но не теперь.
— Почему? — недоумевала я.
Вместо вразумительного ответа она начала путать меня:
— Просто ты молода и наивна, он уже достаточно взрослый… Ты можешь влюбиться, потерять голову…
Не осталось сомнений, что она что-то скрывает, и вместо того, чтобы рассказать правду, попыталась вогнать меня в краску, чтобы отвлечь.
— Ты не думала, что я уже давно «потеряла голову»? — решила сыграть в ту же игру, что и мама, дразня и смущая ее саму.
Удивление отразилась на ее лице комичной гримасой.
— Правда? — она нервно теребила пояс халата. — Мне казалось, что после Дана ты никем всерьез не увлекалась.
Так и было, но я не собиралась признаваться в этом.
— Ладно, мам, уже поздно, мне завтра рано на занятия. Созвонимся.
Мама обошлась неуверенным и немного расстроенным «пока», и я
