и скрип зубов перешла к Владу. Княжеская дружина даже взяла меня под конвой, для порядка. А сам князь пошел рядом, демонстрируя, что плевать ему на всех. Я с одной стороны порадовался, а с другой тяжко вздохнул. Одно дело я так себя веду, мне можно. Влад же может себе врагов лишних нажить, да из тех, у кого достаточно власти и терпения.
— Ох зря ты это, — всё таки сказал я, когда мы отошли достаточно далеко.
— Макс, вот честно. Задолбали они меня, сил никаких нет уже, — простецки выразился он. — Большая часть окружающим меня людей с радостью помогала Новгородскому князю. Я только начал это змеиное гнездо ворошить, а уже тошно. Я мало в ком уверен. И ты один из таких людей. Так что пошли они все... Между прочим, всё в рамках закона, — он увидел, как я нахмурился. — Великий князь имеет право взять под стражу подозреваемого. Да и обвиненного может у себя держать в палатах.
— У тебя там что, темница есть? — удивился я.
Нет, так то я знал отличное местечко в княжеских палатах, где можно посидеть и закусить. Да и одеяла с подушкой у меня там уже припрятаны.
— Конечно есть, со всеми удобствами, — засмеялся он. — Для особо важных персон. Я тебе больше скажу, у деда моего в такой «темнице» сидел один интересный специалист. Тоже любитель действовать шумно. Так вот после очередного суда его всё таки приговорили. Так тот только рад был, кормят отлично, условия шикарные, личная библиотека, тренажерный зал, банька...
— Спасибо конечно, но что я, девица, сидеть в заточении, — хохотнул я, представив эту темницу. — Я лучше у себя, тихо...
— Тихо? — Влад резко остановился и в него чуть не врезалась охрана. — Макс, ты и тихо это несовместимые понятия. Тихо ты можешь разве что свалить из под стражи. Но сразу говорю, не советую. Мы разберемся с воеводой, доверься нам. Дай пару дней.
— Так я помочь могу...
— Не надо! — он опять застыл и помотал головой. — Давай я воспользуюсь правом правителя этой земли и при... Попрошу сделать мне одолжение. Во имя славного города Пскова?
Реально учится на ходу. Я уважительно цокнул и задумался. Белобрысый пойман. Заговорит, уж постараются специально обученные и одаренные люди. Часть обвинений снимут. Остальные, касающиеся темных искусств, снимут Влад с патриархом. На собрании совета, прилюдно и с уймой свидетелей. Вот только мне, чтобы два раза не ходить, хотелось сразу и предоставить доказательства рода. Ещё один раз я сборище этих рож не выдержу. Добавлю себе нехорошей репутации, я же себя знаю.
— А в вашей темнице ужин по расписанию? Давай сначала пожрем, а?
* * *
Заключение моё проходило настолько приятно, что я подумывал записаться в рецидивисты. Наелся в компании великого князя, попил кофеек со сладостями. Побродил по княжескому крылу, зашел в его библиотеку и почитал какой-то детектив, для разнообразия.
Темница была на неё похожа разве что названием. Красивым таким, резными буквами высеченным над распахнутыми дверьми «тюремного» крыла. Большая спальня, гостиная, огромная ванная и мало того, свой балкон, выходящий на внутренний город. В личном крыле Великого князя находилась баня, тренажерка и бассейн, которыми можно было пользоваться беспрепятственно.
Оружие у меня не отбирали, в перемещении внутри палат не ограничивали, так что я воспользовался своей тяжкой долей узника. Ко мне вызвали целителя, который избавил ото всех ран и увечий, я отмылся, поплавал, сходил в баньку и славно отоспался.
Тем более что Влад сказал мне сразу, что в библиотеку о моем «бедственном» положении сообщили, так что за своих людей я не переживал. Только попросил, по-дружески, к дому княжны Степановой отправить витязей. На всякий случай. Заодно и сообщил, что Олеся жаждет встречи с новоиспеченным правителем.
На такое Влад почему-то покраснел, согласился и тут же смылся, невнятно объяснив, что ему срочно надо решить какое-то дело. Позже я видел портного с ворохом образцов ткани, идущего в княжеские покои.
Я расположился на балконе, развалившись на шезлонге и подставив лицо утреннему солнцу. Рядом на столике дымилась ароматная чашка кофе. В хрустальной вазочке лежали свежие пирожные из лучшей кондитерской города. На моих ногах валялась газета, принесенная кем-то из прислуги. Я кайфовал, но с пользой. Строил план, не очень коварный, но нужный.
Сиюминутная опасность устранена, ближайшая в виде суда, почти тоже. Оставался неизвестный кукловод. И для его поимки требовалось получить доступ к более ценной информации, чем скрывала библиотека Цитадели. Чутье подсказывало мне, что этот человек напрямую связан с происходящим в этом мире. То есть является моей целью.
Пока я прикидывал, как мне закрыть текущие дела, не тратя на это много времени, за моей спиной закашлялись. Я лениво приоткрыл один глаз, зевнул и улыбнулся Бутурлину. Он хмурился, разглядывая как я бессовестно греюсь на солнышке.
— Вот не удивлен. Ну и гад же ты, Макс. Заключенный Хмелинский, поднимайте свою несчастную задницу. Альбинос заговорил, новости у меня для тебя есть...
Глава 25. У меня есть какой-то план, так что пусть зло ещё подремлет
Ну вот и закончилась тяжкая доля заключенного. Я с сожалением поднялся с шезлонга и оглядел свою «камеру». Безусловно, с моего балкона в библиотеке вид открывался лучше. Но там гнездились осатаневшие курицы, да и постоянно что-то случалось, во что нужно было обязательно вмешаться.
Надо будет потом договориться с великим князем, чтобы он периодически меня за что-нибудь сажал, хоть на день. Ну а за поводом не заржавеет...
— Он сказал, кто его нанял? — сразу задал я главный вопрос.
Меня, в общем-то, только это и интересовало. Воевода нахмурился ещё сильнее и помотал головой:
— Утверждает, что он сам всё это... Сознался во всём, но упорно отрицает причастие кого-либо другого. Максим, имперские дознаватели в растерянности, скажем так. С их то способностями и не вытащить всю правду до конца. Да они в шоке.
Он пошел к выходу и я последовал за ним. Двери тюремного крыла, как и до этого, были распахнуты настежь, никакой охраны рядом не было.
— То есть они считают, что он говорит правду?
— Они не уверены, вот что самое скверное. На его разуме стоит какой-то блок, который они не в силах преодолеть.
Бутурлин на этих словах уставился на меня. Я ответил таким же испытывающим взглядом.
